ВВЕДЕНИЕ

В этой статье я хочу выразить признательность д-ру Фэйрберну за его идеи в области психотерапии, важность которых я смог ощутить лишь когда попытался связать их с гипотезами Мелани Кляйн и использовать при построении своей концептуальной системы. Эта модель нашла широкое применение в прояснении взаимодействия между двумя людьми, представляющими собой супружескую единицу. Полагаю, будет достаточно учтиво по отношению к д-ру Фэйрберну назвать это "влиянием его теории на образ мыслей другого". Позвольте мне описать тот путь, которым я прошёл, используя данную теорию для понимания напряжения в супружеских (и реже не состоявших в браке) парах. Пройденный мною путь стал частью развития семейной службы в Тавистокской клинике.

Я приступил к изучению брака, занимаясь исследованием связи культуры и личности с национальным характером (Dicks, 1950; 1952). Местное отделение Ассоциации благополучия семьи (Family Welfare Association), охватывающей множество смешанных браков, обратилось ко мне с просьбой рассмотреть случаи ранних супружеских конфликтов, что соответствовало моему первоначальному "антропологическому" уклону. Например, я познакомился с сыном шотландского горняка левых убеждений (с его (сына) стилем жизни и представлениями о супружеской роли), который после военной службы привёл в дом дочь ортодоксального греческого крестьянина с Кипра с её понятиями о справедливости и строгими традиционными ролевыми представлениями о том, как супруги должны выполнять свои функции. Их неспособность общаться и достигать согласия на уровне невысказанных ожиданий может быть объяснена конфликтом культур; и не нужно предполагать ни в ком из них невротических особенностей личности. Но, как показали более поздние исследования, похожие неоправданные ролевые ожидания нарушают отношения между супругами одного культурного и классового происхождения - даже если оба родом из Бетналь-Грина! Таким образом, именно семейная культура партнёров ответственна за структурирование непроговоренных ролевых ожиданий касательно себя и партнёра. Можно сказать, что человек, столкнувшийся с клиническими проявлениями супружеских неудач, имел жёсткие "встроенные" ролевые модели поведения супругов, которые в браке бессознательно проверялись реальностью и оказывались недостаточными в повседневных близких отношениях.

Систематический сбор и раскрытие историй пациентов в ходе терапии привел нас к выдвижению гипотезы о том, что основу "встроенных" ролевых моделей составляют амбивалентные отношения с ранними объектами любви, пол которых необязательно должен быть противоположным. Чаще всего таковыми являются родители человека. К этой гипотезе вскоре прибавилось дополнительное соображение, что подобие может быть неполным и даже замещаться объектом, внешне противоположным прошлому объекту любви, как если бы действовал контр-катексис. Например, один человек наивно утверждал, что женился на своей жене именно потому, что она не была похожа на его мать и всех предыдущих собственнически настроенных подруг. Третья концепция, к которой нас привели данные, позволила нам лучше понять поведение некоторых супругов, интерпретируемое как преследование черт характера, недостатков или неудач партнёра, отвергаемых у себя самого; или, наоборот, любовь или поиск в партнёре (часто в форме напрасных фантазий) недостающих частей самости (Dicks, 1953).

В этих трёх ситуациях общим фактором было такое восприятие супруга на эмоциональном уровне, как если бы он был не тем, кто он есть, а какой-то другой личностью или частью личности. Это часто совпадает с тем, что собственное поведение субъект подгоняет под принимаемую на себя роль, - как если бы в отношениях со своим партнёром он был либо своим собственным родителем, либо маленьким ребёнком, но не тем взрослым, каким являет себя друзьям или на работе. Иными словами, в состоянии супружеского напряжения у обеих сторон есть какие-то давние атрибуции или проекции, при этом каждый из супругов в какой-то мере воспринимается как внутренний объект. За короткое время молодая жена может принять катексис, скажем, преследующей матери, и в то же самое время (используя до-фэйрнбернскую терминологию) восприниматься как часть жесткого Супер-эго самого субъекта. В ситуации иногда настолько острой, что о ней можно говорить как о "folie a deux" (безумие на двоих), наиболее примечательно то, что мы имели дело не с больными или недееспособными людьми, а с людьми достаточно образованными, успешными в жизни и социально высоко мобильными. Друзья и родственники некоторых пар считали их "идеальными". Лишь в тесном симбиозе велась подспудная проработка старых объектных отношений. Расщепление подобного рода описывается, например, следующим образом: "Когда приходят друзья, мы - одно целое. Когда за ними закрывается дверь, она начинает надо мной работу." Ясно, что в данном случае есть поверхностный уровень, на котором супруги имеют общие цели; и есть более глубокий уровень, на котором они пребывают в состоянии какой-то давней вражды, используя друг друга как "объект проекции" ("projection-object").

НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОГО БРАКА

Современный английский брак редко организуется или санкционируется фактическими родителями. Чаще он заключается по независимому согласию партнёров, - иногда вопреки желаниям родителей. Такое отличие от традиционного обычая означает также, что брак теперь не подкреплён общепринятой моралью, которая в прошлом обеспечивала поддержку или служила в качестве смирительной рубашки. Географически и социологически супружеская пара образует новую единицу, часто окруженную посторонними людьми. Партнёры предъявляют друг другу ожидания быть "всем во всём". Такое стремление к созданию новой целостности создаёт большую "нагрузку" на отношения, - в наших ставших нормой небольших городских семьях множество "суб-идентичностей" и аспектов личных потребностей должны удовлетворяться супругами и их несколькими детьми.

Понимание и способность соприкасаться с этими требованиями и ролевыми ожиданиями будут в большой мере являться результатом процесса научения, который мы называем развитием личности на уровне первичных объектных отношений в родительских семьях, которые в совокупности часто сами являются такими же "перегружеными". При оценке нами этого процесса, схема Фэйрберна доказала свою большую полезность, нежели классическая доктрина "стадий либидинальной организации". После определения Салливаном психиатрии как "науки о межличностных отношениях", стало бесполезно и почти бессмысленно анализировать содержание сложных взаимодействий между двумя взрослыми, используя атомистические, квази-нейрофизиологические термины удовлетворения импульсов, что было свойственно исходной фрейдовской модели. Мы видели много пар, в которых полностью реализованная генитальная сексуальность затем подрывалась или даже прекращалась вследствие напряжения и конфликта, вызванного противоречием религиозных или политических ценностных систем, или в силу иного отвержения одного человека другим. При этом половая потенция не страдала с новым или «близким по духу» любовником или любовницей. Психология внутренних объектных отношений Фэйрберна привлекательна тем, что она более полно охватывает поведение "целостных личностей", возможно и страдающих от внутрених расщеплений и конфликтов. Фэйрберн поставил Эго в центр, вместо того чтобы рассматривать его как опосредующий "орган" между внутренним миром и окружением. Взаимодействуют именно личности, и когда их взаимодействие нарушается, их импульсы (напр., сексуальные) нарушаются тоже.

Если я верно понимаю точку зрения Фэйрберна, то развитию Эго способствует надежное (secure) прохождение последовательности позиций амбивалентного отношения к объектам. Оно начинается с незрелых и недифференцированных "хороших" и "плохих" отношений, на что наше внимание обратила Мелани Кляйн, и развивается в направлении интеграции амбивалентности, которая может выноситься как в себе, так и в других без расщепления противоположных составляющих. Здоровым исходом этого насыщенного конфликтами процесса взаимодействия с объектами будет ощущение надежды на любовь и надежное удовлетворение. При превалировании "хороших" результатов тестирования реальности с ранними фигурами (самость-мать, самость-отец, самость-сиблинги, отец-мать, родители-сиблинги и т.д.), возникает не только объединенное центральное Эго, которое по-прежнему может задействовать для роста энергию либидо и самоутверждения  (libidinal and self-assertive powers), но также резервуар "потенциальных отношений" (relational potential) с теми фигурами, которые являются хорошими внутренними объектами человека. Путём их интернализации он научается любить как взрослый, так как ощутил и идентифицировался со взрослой любящей заботой и принятием себя и других. Более того, он обретает опыт терпеливого и умелого обращения с гневом в недеструктивной или любящей манере. Этот потенциал выступает на службе объектных отношений, особенно в браке и родительстве, начиная, возможно, уже с выбора супруга.

В менее благоприятном случае - типа рассматриваемого нами брака пациентов - будут оставаться стойкие потребности-требования к первичным фигурам, воспринимавшимся как настолько фрустрирующие и наполненные ненавистью, что имело место отщепление потенциала отношений, как это описано Фэйрберном и Гантрипом. Соответственно, оба партнёра ощущают эту ненависть в себе, направленную на объект, и на себя - во внешнем объекте. Собственная идентичность Эго защищается, отщепляя части самости подобно тому, как ящерица оставляет свой хвост хищнику. Эти отщеплённые части продолжают дремать как "суб-идентичности", пока не пробудятся снова в новой ситуации близости. Современный брак предъявляет, возможно, самые высокие требования к силе Эго и зрелости. Центральное Эго, даже ослабленное потерей (вызванной анти-либидинальным персекуторным Эго) значительного количества своей прежней либидинальной способности, может участвовать в "не-либидинальной" деятельности. Поэтому возможно несоответствие между успехом в мирской жизни и способностью к близким сексуальным и эмоциональным отношениям. Недостаточно того, что родители и школа подготовят детей к социальной и экономической независимости - хотя это и трудно. Возможно, именно такое одностороннее развитие разрушает нежные устремления (tender shoots of) эмоционального развития. Для успеха брака главный вопрос - как сохранить и сделать доступной личности нуждающегося, зависимого, либидинального ребёнка - как создать пространство для регрессии.

Брак - это отношения sui generis (по собственному праву). В самом широком смысле это контракт между двумя людьми (с их центральными Эго) о таком принятии на себя определённых социальных ролей, которое не только удовлетворяет потребности другого в той мере, в какой они могут быть поняты, но также в различной степени удовлетворяет требования культуры и нравы общества, частью которого они являются. Тем не менее, более важно то, что на более глубоком уровне брак включает в себя трансакции между скрытыми суб-идентичностями супругов, формирующимися в ходе описанного выше развития. Клинические факты говорят о том, что через какое-то время взрослые социально-биологические цели двух центральных Эго супругов могут саботироваться под неумолимым влиянием скрытых частей их личностей. Для обозначения происходящего я использую динамизмы Фэйрберна (1952) и предложенные им понятия либидинальное Эго и анти-либидинальное Эго, к которым я добавил ещё одно подразделение - регрессивное "оральное" Эго.

РАСЩЕПЛЕНИЕ ЭГО И НАПРЯЖЕНИЯ В БРАКЕ

В клинике того или иного синдрома супружеской дисгармонии мы можем наблюдать, что один или оба супруга оказываются не в состоянии подтвердить действительную личность или идентичность другого. Вместо этого партнёр требует, чтобы другой приспосабливался к внутренней ролевой модели и наказывает его, если тот не оправдывает ожиданий. Можно показать, что большинство супружеских конфликтов происходит из стремления очень жёсткими и стереотипными методами ограничить или подогнать партнёра под эти внутренние модели. Такие приёмы Пигмалиона естественно вызывают сопротивление и фрустрацию потребностей Эго другого, даже несмотря на более глубокий уровень, который они занимают в тайном сговоре. Фактически, именно открытие таких существующих на бессознательном уровне тайных отношений (которые, вслед за Шпигелем мы включили в широкое понятие "трансакция") обращает наше внимание на понятия Фэйрберна. Лишь предположение о расщеплении Эго объясняет парадоксальную устойчивость браков типа "кошки с собакой", несмотря на повторяющуюся или даже постоянную провокацию друг друга на явно деструктивное или унизительное и персекуторное ролевое поведение. Эта обоюдная потребность видеть друг в друге внешне плохой объект является настолько сильной связью, что может бросить вызов любым терапевтическим усилиям. В таком симбиозе вклад центрального Эго в виде рационализаций типа лояльности, желания не подвергать опасности безопасность детей (которые могут стать сильно нарушенными, живя в таком доме!), финансовых и материальных соображений может быть очень умеренным.

Я говорю о скрытом процессе выбора партнёра (т.е. человека, с которым решено вступить в брак, а не только пофлиртовать или закрутить роман), в основе которого, как правило, лежат бессознательные сигналы и намёки, с помощью которых партнёры распознают более-менее центральную Эго-синтонную личность и "готовность" другого к совместной проработке или повторению нерешённых пока расщеплений или конфликтов в личности друг друга, и в то же самое время, как это ни парадоксально, гарантирующую, что с этим человеком эти конфликты останутся непроработанными. Таким образом, оба партнёра надеются на интеграцию потерянных частей, находя их в другом, а также надеются на то, что в результате обоюдной защиты или тайного сговора о "совместном сопротивлении" это болезненное развитие удастся обойти. Именно эти ригидные защиты направлены на то, чтобы играть всё большую роль в формировании дистресса и ослаблении чувства идентичности и силы Эго у партнёров.

Рассмотрим образцовый случай ненадёжного, но очень привлекательного "мужественного мужчины" и его супруги, "маленькой женщины", которую он всё время унижал и преследовал за её чисто женскую эмоциональность. Нам часто удаётся продвинуться в понимании, приписав такую нетерпимость ригидным защитам мужчины против его собственного либидинального ("маленький мальчик") Эго, использующим контр-идентификацию с анти-либидинальным внутренним объектом, отвергающим зависимость как "девчёночье" чувство. Он женился, потому что питал надежды на воссоединение с потерянной потенциальностью, которую чувствовал в своей жене. Под принуждением имеющегося внутри расщепления он отрицал и преследовал своё либидинальное Эго в проективной идентификации с супругой. Комплементарная система потребностей, которую представляет жена мужчины, - находящая удовлетворение, если она привязывается к нему, - является центральным Эго, которое поддерживает их идентичность и защищённость, мазохистически покоряясь тиранической или принижающей родительской фигуре; это лучше, чем отсутствие отношений вообще. Супруга "надеялась" найти в браке безопасное продолжение этих первичных садо-мазохистических отношений с анти-либидинальным Эго, которое, как мы теперь видим, партнёры разделяют между собой. Один играет роль ехидного, унижающего анти-либидинального Эго; другой реагирует на это так, как если бы был не способен использовать никакие другие качества, чтобы противостоять этой пугающей/любимой фигуре.

Даже простой пример на материале нашего случая является составной частью сказанного выше - женщина, которая вследствие своего стремления сплавить вместе имеющиеся расщепления между анти-либидинальными и либидинальными объектами, идеализирует мужчину, обещающего стать Прелестным принцем, который разбудит её отвергнутое женское либидинальное Я, которое она также должна отвергать. Однако, такая валькирия или Спящая красавица подчиняет: мягкий мужчина с множеством феминных черт в ходе супружеской жизни всё больше кастрируется и порабощается ею. В этом случае снова тайный выбор супруга и построение отношений таковы, что один партнёр представляет анти-либидинальное, тираническое Эго (чаще всего основанное на отталкивающей матери), а другой - "кроткое", нежное и любящее либидинальное Эго, часто доходящее до того, что здравая кооперация между убогими центральными Эго супругов практически полностью исчезает.

Такие браки сохраняются вследствие реальной потребности в развитии и интеграции. В данном случае брак, диада, представляет суммарную (total) личность, в которой каждый партнёр играет роль одной из нераспознанных противопоставленных друг другу конфликтных "половин", вместо взаимодополняющего развития в сторону индивидуальной полноты (completeness) и улучшения, которое возможно в здоровом браке, благодаря принятию амбивалентности "смешанной" личности. Так выглядит совместное использование партнёрами друг друга, иногда вплоть до переворачивания общепринятых мужской и женской ролей. Одновременно с этим внутри такого брака происходит расщепление на правильный, даже "счастливый" социальный фасад, который члены диады (их центральное совместное Эго) сговариваются презентировать миру - с одной стороны, и с другой - конфликт внутри и только внутри личного пространства супружеских отношений. Таков наилучший способ интеграции, которой способна достичь пара, принимая во внимание травматический прошлый опыт супругов.

Брак является ближайшим взрослым эквивалентом первичных родительско-детских взаимоотношений. Таким образом, если он является успешным, то он должен вращаться вокруг свободы к регрессу. Условием роста является свободное привнесение во взрослые взаимоотношения глубинных элементов инфантильных объектных отношений. Чтобы быть способным регрессировать к взаимной, похожей на детскую, зависимости, с гибкой сменой ролей, без цензуры и потери достоинства, под защитой знания о том, что партнёр всё принимает, поскольку сам проективно идентифицируется или терпит как хороший родитель это "маленькое нуждающееся Эго", когда оно выглядывает - это та надежда, к которой стремятся люди, ищущие человека, который будет любить безусловной любовью, снисходительно и сильно, который поможет соединить все частичные объектные отношения в осмысленное целое, что придаст силы. Поиск этого в гетеросексуальности определяет то упорство, с которым люди ищут своего "идеального супруга". Они могут расторгнуть брак только чтобы переиграть паттерн снова. Или они могут отчаянно цепляться и воспроизводить прошлые фрустрирующие объектные отношения, используя друг друга как жертву и насильника.

В этом очень коротком наброске я надеялся показать, как точка зрения Фэйрберна позволила мне построить некое подобие понятийного аппарата понимания супружеских затруднений, - возможно, наиболее ясной области приложения его очень ценной теории.