«Почему картинка не рассыпается – Не знаю. Давай посмотрим» (описание случая игровой психотерапии с ребенком)

Весной 2010 года я проходила практику в отделении челюстно-лицевой хирургии РДКБ.

На супервизии перед началом работы мне сообщили: сегодня встречи с психологом ждет мальчик, 7-ми лет, который недавно приехал в больницу. Вкратце описали его историю: ребенок с сильными ожогами, сейчас (на первое время в больнице) с ним находится няня (от благотворительного общества), потому что он сирота.

Я испытала сильную тревогу: а выдержу ли я? Мысли были  о его травме (было понятно, что она множественная и тяжелая:  сиротство, физическая травма, болезненное и долгое лечение, и внешние  последствия ожога – рубцовая ткань по всему телу и изуродованное лицо ). Как он выглядит? Смогу ли я не подать вида в первый момент, если испытаю ужас, отвращение? Справлюсь ли я со своими чувствами?  Я стала вспоминать, что я вообще умею.  К этому моменту у меня уже был опыт работы с песочницей, с детьми в онкологической клинике. Благодаря курсу "консультирование детей и подростков", и практике работы с детьми под руководством Елены Тимофеевны Барчины  я обрела необходимые знания и навыки.  И я пошла на первую встречу с Сашей.

Я отправилась в палату к Саше, чтобы пригласить его в кабинет. Он лежал на кровати, свернувшись под одеялом в клубочек. Маленький, худенький, и из-за шрамов от ожогов похожий на старичка. Он только что проснулся, и, похоже, был настроен не очень дружелюбно. Его взгляд был внимательным, испытывающим.  Я представилась - "меня зовут Наталья, я психолог. Я приглашаю тебя пойти в кабинет, где у меня есть песочница и маленькие фигурки, и где мы сможем играть и разговаривать».

Мелани Кляйн писала, что игра ребенка эквивалентна свободным ассоциациям взрослого.  Наши сессии были настолько эмоционально насыщенны, концентрированы, что возможно я не сумею передать все факты, но буду стараться передать атмосферу и энергию, и смысл происходящего опыта.  Шелдон Роут пишет - " психотерапевтический опыт имеет регрессивный, сновидный характер, и его, как и обычное сновидение, невозможно полностью описать словами."

ПЕРВАЯ СЕССИЯ. Я рассказала Саше про песочницу, и про ее возможности. Голубое дно может быть морем, рекой, водой, а голубые края - небом. А вот это - земля, ты сам можешь решить, пустыня здесь, степь, или горы и холмы. С большим интересом он рассматривал фигурки и осторожно выбирал необходимые для его истории.

Саша оказался контактным, открытым.  Рассказал, что любит мультфильмы, и еще ждет, когда будет суббота, потому что в субботу "можно будет побеситься, побегать".

История была про войну и про битву. Рыцарь сражался с огнедышащим драконом и со змеей, которая плевалась ядом и огнем. Много-много раз он убивал их, они снова оживали. Затем он разрубил их на маленькие кусочки и закопал. Но дракона невозможно было убить, потому что он обладал способностью снова оживать. Игра продолжалась, Саша рубил и убивал огнедышащих чудовищ с явным удовольствием и радостью, и в последующих сессиях похожие сражения повторялись.

В конце сессии я спросила – "Кем бы ты хотел быть в этой истории сегодня?" "Рыцарем. Он сильный" - сказал Саша. «Посмотри, у него еще есть такие качества как выносливость и терпение, ему ведь столько раз приходилось убивать  дракона, который оживал снова и снова" - добавила я.  - "А этот рыцарь похож чем-нибудь на тебя?"

  - "Нет, я бы так не смог".  
  
  - "А ты терпеливый?"
 
  - "Я - нет".

  - "Саш, а в твоей жизни бывали моменты, когда тебе приходилось терпеть?"

Саша замолчал и опустил голову. Посмотрел на меня - "да, вот когда бинты все время меняли, было очень больно".  Я увидела в его глазах слезы, и сама чуть не заплакала тоже.

Заканчивая нашу встречу, я протянула Саше руку - чтобы закрепить наш договор, и подтвердить мое дружеское отношение. Он протянул руку и пожал совсем легко, слабенько и нежно. Как мне показалось - из образа ребенка, который "слаб и болен, и  зависим". Не удовлетворившись  этим пожатием, я спросила - "ты драться-то умеешь? Дрался когда-нибудь?" - Саша засмеялся и  сказал, что "да",  бывало. Тогда я говорю - Ты же мужчина, кто так руку жмет! И он пожал мне руку еще раз, крепко и по-мужски, уверенно.

Чуть позже женщина из социального центра сказала, что есть необходимость психологической работы с ребенком и запрос на эту работу со стороны социального центра и центра опеки. Если я согласна, то они предлагают мне вести этот случай, и работать с Сашей, пока он находится на лечении в больнице.

Я узнала, что Саша до 6 лет жил с мамой, в семье. До того момента, пока однажды играя с ребятами на улице «то ли сам облился, то ли его облили» бензином, и потом «то ли сам поджегся, то ли его подожгли»… Саша получил сильнейшие ожоги всего тела, лица, и волосы теперь росли только на половине головы – на другой ожог.  Остальные детали прежней жизни Саши были так же туманны: родной папа, по некоторым сведениям, умер еще раньше, и потом у Саши появился отчим. «Судя по всему, мама пьет, и нигде не работает».   Социальный работник уточнила, что маму лишили родительских прав (вернее, она сама подписала отказ) вскоре после этого события.

Я чувствовала интерес к этому маленькому, но столько пережившему уже человеку, теплоту и симпатию. С первой встречи я почувствовала его доверие, смелость идти в самые тяжелые переживания и сообщать об этом в игре, его интерес к жизни и к контакту с другими. И мне захотелось быть рядом и разделить с ним его горе, сделать это горе более выносимым. Было такое чувство, словно какой-то голос внутри меня на предложение о работе с Сашей сразу ответил «Да». А другая часть меня сжалась от предчувствия той тяжести, которую предстояло принять, понять и разделить. Тогда это решение  далось мне не так легко, но сегодня я точно знаю, что сделала правильный выбор.

Игра является для ребенка основным способом выразить свою эмоциональную жизнь. «Игра предоставляет в распоряжение ребенка символы, которые заменяют ему слова. Жизненный опыт ребенка гораздо больше, чем то, что он может выразить словами, поэтому он использует игру, чтобы выразить и ассимилировать  то, что переживает» - пишет Вайолет Оклендер в книге «Окна в мир ребенка».  Психолог обеспечивает атмосферу защиты и принятия;  палитра разнообразных персонажей – фигурок людей, зверей, сказочных и мифических существ, дает возможность создавать любой сюжет; песочница – как переходное пространство, которое может вместить в себя любые чувства – травму, страх, горе, это своего рода контейнер для открытия психической жизни ребенка и мост между психологом и клиентом. Возможности создания историй и сюжетов в песочнице кажутся безграничными, но сама песочница имеет границы, также как и у терапии есть сеттинг, который обеспечивает безопасность и дает возможность принятия и переработки тем сепарации, отдельности  себя и другого.

Я понимала, что важно установить правила, которые помогут в создании терапевтического пространства. Это проявлялось в постоянстве дня и времени сессии, в правилах терапии – игрушки нельзя забирать и выносить, но их всегда можно обнаружить при следующей встрече, и выбирать любые из них.

Жан Мишель Кинодо пишет в своей книге «Приручение одиночества» про роль сеттинга в терапии, используя цитату из «Маленького Принца»:

«Лучше, чтобы ты приходил в одно и то же время, - сказал Лис. – Если, скажем, ты приходишь в четыре часа, уже с трех часов я буду чувствовать себя счастливым. И с каждой минутой я буду чувствовать себя все счастливее.  Около четырёх я буду уже взволнован и встревожен; я познаю цену счастья! А если ты будешь приходить, когда придется, я никогда не буду знать, когда мне ждать тебя и приготовиться к твоему приходу… Нужно соблюдать обряды.

  - А что такое обряды? – спросил Маленький Принц.

  - Это тоже нечто давно забытое, - объяснил Лис.  – Это то, что отличает один день от другого, один час от других часов».

Я поняла, что терапевтическое пространство наших встреч стало ценным для нас обоих, когда через несколько сессий Саша уже ждал меня у двери, приходил заранее, спрашивал – «А когда вы придете? А четверг это когда? Откуда у вас такие игрушки? Я всю неделю придумывал игру для нашей встречи, и пробовал сам играть , но почему-то не получается.»

Но терапия и терапевтическое пространство устанавливалось не сразу, был момент – это была вторая неделя, после первой встречи с Сашей, когда я никак не могла себя заставить прийти.  На меня навалились какие-то невыносимые в тот момент чувства, накануне я пошла в кинотеатр на новый фильм «Кошмар на улице Вязов», и когда на экране появился обожженный Фредди Крюгер, весь в шрамах, я ушла из зала и не стала смотреть. И на следующую сессию не смогла прийти, мне до тошноты было плохо и тяжело, и я никак не могла себя заставить. Мне казалось если приду в больницу, то просто умру, не выдержу. Потом на супервизии у меня была возможность об этом поговорить, и понять свой страх в контексте прошедшей сессии, отделить, выдержать его и продолжить работу.

ВТОРАЯ СЕССИЯ с Сашей произошла через неделю, и т.к. меня не было, меня подменил мой однокурсник Денис. С его разрешения и с его слов перескажу главные события той встречи.

Песочницы не было, были фигурки из «киндер-сюрпризов», расставили их прямо на столе. Саша разыгрывал историю, где Дональд Дак изображал маму, к утке подошел маленький Чебурашка и стал звать его – «мама-мама-мама», потом вдруг появился второй (точно такой же) Чебурашка, который тоже – только с другой стороны – стал повторять – «мама-мама». «Один из них – робот», - пояснил Саша. Потом вдруг скомкал все игрушки в одну кучу и прижал к себе. «Они очень любят маму?» - спросил Денис. Переживания были слишком сильны, и Саша словно стал «выпадать» из контакта. Тогда Денис спросил про сегодняшний день, про мультики, и Саша словно вернулся в реальность, и они так мягко завершили эту сессию. Эта сессия была очень важна тем, что обнаружилась глубина его боли, связанной с потерей мамы. Он в этой игре обнажил ту рану, те переживания, которым в безопасном пространстве терапии еще предстояло найти место и возможность переработки, то свое горе, с которым очень страшно быть один на один.

ТРЕТЬЯ СЕССИЯ оказалась посвящена этому.  «Сегодня мы будем играть с Принцессой» - сказал Саша. Сражались две армии, и в процессе битвы появлялись новые и новые пары мать-ребенок, Саша проигрывал разнообразные сюжеты и чувства, связанные с их отношениями. Вот львица и гепард бьются друг с другом, - они из двух вражеских армий. И вдруг львица узнает в гепарде своего сына. Она не захотела воевать против своего ребенка, и перешла на его сторону, но лишь до тех пор, пока во время боя ее не позвал обратно рыцарь из ее прежней армии. Рыцарь «вколол ей что-то шприцем, чтобы она слушалась» и тогда она словно под гипнозом забыла про своего сына, что он вообще есть. Ее ребенок (гепард) стал спасать её, и вытащил из нее этот шприц. Она снова вернулась к сыну, однако вдруг передумала и вернулась к рыцарю уже по собственной воле. Я стала спрашивать у Саши – «почему она так решила?», а Саша сказал, что она просто снова теперь «за плохих». Некоторое время помедлив, решил, что она все-таки вернулась на сторону своего ребенка и осталась.

Другая пара – корова и теленок. Они были в одной армии. Теленок «первым пошел в бой, но вдруг испугался и притворился спящим», лег и засыпался песком. Тогда стала воевать корова. Ее застрелил полицейский, а потом рыцарь распорол ей живот и вымя, и корова погибла. Но теленок все видел и стал спасать корову.  - «Как он ее спасает?»  - «Он сейчас сделает ей укол». Теленок оживил корову, и они вернулись в свою армию, но вдруг убили теленка (свои убили, потому что «они не поняли, что он свой, они его не узнали»).

Третья пара, показывающая взаимодействие матери и ребенка существовала в одной слитной фигурке, изображавшей обезьяну с детенышем на спине. Маму-обезьяну убили, а детеныш остался жив, но Саша никак не мог отделить живого детеныша от мертвой обезьяны-мамы. Саша пытался это сделать руками, прилагал силу, но это было невозможно, потому что фигурка была сделана одним куском. Тогда я предложила Саше символически заменить детеныша – выбрать из свободных фигурок самую маленькую, которая могла бы подойти на эту роль, и использовать ее в игре вместо оставшегося в живых детеныша, а обезьяну убрать. Саша выбрал маленькую мышку, и таким образом символическое отделение от мертвой матери произошло. Мышка пошла к Принцессе, и она ее приютила. Во  время всех  этих  жестоких сражений принцесса стояла у своего замка, на горе, и не видела что происходит.  А когда вдруг заметила, пошла и затоптала всех. У нее было волшебное платье и башмаки, и она могла ими убивать. Почти все были убиты, но один лазутчик прокрался и взорвал замок принцессы. Там образовалась яма, в которую все стали падать. Саша в этот момент стал сгребать все фигурки и зерно (которое мы использовали вместо песка) в этот угол, так что оно стало сыпаться на пол. Я сказала Саше, что с зерном надо быть осторожнее, чтобы оно не сыпалось, и Саша сказал «я все уберу, я подберу все потом». Ему было очень важно в этот момент закопать все эти фигурки в одну гору. А потом к Принцессе пришли еще две принцессы, Саша положил их лицом вниз, на эту гору, что осталась от взорванного замка. Я спросила – «Что они делают?»  -«Они плачут» -ответил Саша. Потом  их тоже засыпало песком.

Когда сессия была завершена, Саша ушел, и я стала собирать игрушки, вдруг раздался стук в дверь. Я открыла, и кабинет наполнился детьми – Саша привел друзей посмотреть, какие здесь удивительные игрушки, и что такое песочная терапия. Они попросили разрешения все рассмотреть, ахали, восхищались, и Саша очень гордился тем, что у него это есть. Дети, перебивая друг друга, спрашивали, можно ли и им тоже прийти и поиграть, и в этот момент Саша стал переживать, и спрашивал у меня – «А я ведь в следующий раз тоже смогу прийти? Мне ведь можно?»

Если говорить об анализе и осмыслении этого материала, то можно увидеть, что сюжеты первых двух сессий были более конкретно про события, то в этой сессии скорее присутствовали фигуры внутреннего мира, - переживания, фантазии, чувства. Идентификация с разными частями, разными уровнями тревоги. Это и тревога потери матери, потому что ее «загипнотизировали» и она находится под чужим влиянием; и потери матери оттого, что она сама (по собственному желанию) уходит; и потери матери, потому что он ее своей агрессией разрушает (разрезанное вымя у коровы). И все это происходит одновременно, так же как и присутствует в психике одновременно.  В сюжете с детенышем обезьяны С. проигрывает свое представление о матери, которую бросил. Есть одна мама, с которой он все еще общается по телефону, и которую ждет. И есть мама, которая отказалась от него, когда он лежал в больнице, и его кожа никак не заживала, он лежал один и гнил, и к нему мама не приходила и сейчас не приходит. То есть, мамы у него нет, и по факту, и юридически он сирота. Т.е такая его мама, она словно умерла, а он продолжает жить, и ему нужно отделиться от нее, чтобы не умереть. Песочница помогла перейти в символический уровень, и на символическом уровне сделать это, в игре.

Так же в этой сессии есть отражение травматического процесса психики. Можно предположить, что сначала этот замок принцессы – как символ его прошлого дома, где были мама и папа, символ его целого Эго, а затем оно взорвано, и на его месте образуется воронка, психотическая дыра, которая втягивает в себя все объекты (все фигурки оказываются похоронены в ней). И уже ничего нет, хаос. А потом все засыпается песком, и сам песок рассыпается за пределы песочницы как мелкие части Эго, которые выходят за все границы.

Из-за нехватки времени я не могу рассказать все сессии, и выделю только важные моменты.

Почти на всех сессиях в песочнице присутствовала фигура лежащего мужчины (доисторический человек, воин, стрелок),присыпанного песком. Эта фигура не принимала участия в битвах, но ее присутствие повторялось из игры в игру. Обдумывая материал игры после сессий, я предполагала, что эта фигура может символизировать умершего отца, и важность его присутствия во внутреннем мире.   Нагера пишет,  что переживание горя у ребенка происходит иначе, чем у взрослого. Давление внутренних сил развития препятствует паузе на горевание. При утрате  значимых объектов (родителей), под влиянием процессов развития объекты воссоздаются заново – в фантазиях, или приписывая эти роли любым подходящим фигурам из окружения ребенка. Это объекты, в которых нуждается ребенок на той или иной стадии развития. При малейшем разочаровании во внешнем мире, ребенок воссоздает утраченные объекты в мире своих фантазий.

На ЧЕТВЕРТОЙ СЕССИИ Саша сообщил мне, что история закончена, когда я стала спрашивать про этого лежащего человека – «отчего он не участвует в битве? Почему так долго спит? Он жив или умер? Он, наверное, очень устал?..»  «Он просто спит» - ответил Саша, и перевел разговор на другую тему. Очевидно, иметь дело с этим объектом внутреннего мира слишком тяжело, Саша пока не может ни поговорить с ним, ни признать потерю и оплакать его. Но присутствие этой фигуры необходимо, хоть он и не может пока обратиться к ней.

В конце четвертой сессии Саша, сжимая в руке голубого рыцаря, попросил – «А можно я его на один день возьму, до завтра, поиграть?» Я ответила, что нельзя, и что в следующий раз я обязательно принесу этого рыцаря, и мы сможем поиграть им здесь. Он принял это спокойно, и больше не просил взять его. Для меня это был очень сложный момент, словно растянутый во времени, между его вопросом и моим ответом у меня промелькнуло очень много мыслей и чувств - и сожаление о необходимости соблюдать правила, и чувство вины, и желание ответить на его просьбу и может быть даже подарить эту игрушку, раз она так нравится. Это все нужно было выдержать, чтобы сохранить сеттинг и правила этого пространства. Это был очень важный момент определения терапевтических границ. 

В ПЯТОЙ СЕССИИ снова сражались две армии, Королева прятала сердце в ларце, а Мумия хотела найти свое сердце, чтобы стать человеком.

В конце сессии Саша вдруг убежал, и через мгновение появился с мобильным телефоном в руках, включил мне видеоклип, сказал – «смотрите». На экране среди умиротворяющего природного пейзажа ехала машина. Я следила за ней, но ничего не происходило, и вдруг выпрыгнуло страшное лицо зомби, словно все в шрамах, оно пугало внезапностью своего появления, криком и контрастом с предшествующей картиной природы. Я сказала – «Какой ужас, ты зачем это меня пугаешь?» Саша был ужасно доволен, смеялся от удовольствия и произведенного эффекта. Я спросила – а ты боишься, когда смотришь такие клипы? Саша ответил – «нет, я не боюсь».  – «А вообще тебе бывает страшно?» – «Мне - нет».-ответил Саша. Я призналась, что я вот иногда боюсь разных вещей. И тогда Саша сказал – «Ну… Если честно, я иногда тоже, когда лежу в темноте, прячусь под одеяло, и боюсь, что там кто-то под кроватью сидит, и схватит меня. И у вас такое бывает, да?...» Я ответила, что когда была маленькой, мне тоже иногда так казалось, и я тоже тогда чувствовала страх. Саша, похоже, был приятно удивлен, что он оказался не единственный на свете, с кем такое бывает. Я испытывала симпатию и сочувствие, и радость от того, что смогла завоевать его доверие и разделить с ним эти чувства, в которых ему сложно было признаться.

ШЕСТАЯ СЕССИЯ.  На следующую сессию Саша принес свои игрушки – большого динозавра с двумя головами, очень маленькие фигурки людей и машинку. Он спросил, можно ли ему включить в игру эти игрушки тоже, но взял в песочницу только динозавра(в течении игры он называл его «Драконом»). В этой истории было целое семейство обезьян, которые прыгали по динозавру, дразнили его, мучали, но он никак не защищался. Дракон и Тигр, и паук тоже нападали на Динозавра. В конце истории все персонажи потеряли силу и умерли. Остались обезьяны, которые нашли сокровища, но отравились ядовитым песком. В этой сессии не было войны, но есть темы взаимодействия с другими – возможно дружбы, борьбы. Возможно прорабатывались части его переживаний связанные с привязанностью к терапии (желание оставить свои игрушки в кабинете) и страх этой привязанность (ядовитый песок).

«Я у вас его оставлю» - сказал Саша в конце сессии, показывая на динозавра, которого принес с собой. «Давайте его поставим вот сюда, на полку.» Я растерялась, потому что не была уверена, как поступить. «А вдруг тебе понадобятся эти игрушки, когда меня не будет, и ты не сможешь их забрать?» - «Нет, не понадобятся. У меня ведь еще есть. Пусть останутся». Я разрешила оставить игрушки, и сказала, что когда мы встретимся через неделю, он сможет их забрать обратно.

Заканчивая встречу, показала Саше календарь, и предупредила, что через четверг будет перерыв, и мы пропустим одну встречу из-за того, что я уезжаю. Но потом вернусь – я показала числа и дни на календаре, и мы снова продолжим наши встречи. Саша помог мне найти веник и совок, чтобы подмести рассыпавшийся во время игры рис, и мы попрощались.

СЕДЬМАЯ СЕССИЯ.  8 июля была сессия перед перерывом. Саша зашел в кабинет с игрушечным черным пистолетом в руках.  Стал выстраивать две армии в песочнице – лошади против скелетов и драконов.  Неожиданно, прервав игру, Саша встал, и говорит – «Ну, я пошел».  Я спросила – «Ты хочешь уйти прямо сейчас? Но ведь игра еще не завершилась?» Саша подошел, смял игрушки в песочнице в одну кучу и сказал: «все умерли».  Я испытывала бессилие и беспомощность, никак не могла понять, что же происходит, словно моя способность понимать и анализировать была заблокирована в этот момент. Меня переполняли чувства, и я сосредоточилась на том, чтобы выдержать их и остаться в терапевтической позиции, не ограничивать и не руководить, а позволить событиям развиваться свободно. Только некоторое время спустя, после сессии я смогла отделиться от происходившего, и от своих сильных чувств, и понять, что Саша так вел себя, потому что злился, что будет перерыв, и что он ничего не может с этим поделать. Чувства беспомощности и бессилия, злости и растерянности которые я испытывала на сессии, были в большой степени контрпереносными, и сообщали мне о том, что на самом деле испытывает в своей жизни, и конкретно в этой ситуации с перерывом Саша.

Когда он внезапно решил уйти, я растерялась и сказала, что время наше еще не закончилось (накануне мы обсудили с ним, что сессия длится 40 минут). Я попросила его остаться. Сказала, что раз игра уже закончена, мы можем взять пластилин. Мы убрали песочницу, и я достала брусочки пластилина всевозможных цветов – розовый, оранжевый, зеленый, голубой. Сказала Саше – давай слепим человечка с характером. Каждый цвет будет означать какое-то его качество. Например – синий цвет - умный, оранжевый – веселый, какие еще качества есть?... Саша стал неохотно вспоминать качества: смелый, дружелюбный, терпеливый… Мы начали лепить, обсуждая смысл каждого цвета. Я сказала – пусть этот человечек будет похож на тебя, давай выберем, какие у тебя есть качества. Саша взял черный кусок пластилина, - сказал, что другие цвета ему не нужны. Я спросила – какое это будет качество?.. «Черный цвет это будет злой» - ответил Саша. - Это будет злой человечек, похожий на тебя? Так бывает, что люди злятся. Но это не значит, что они злые, просто в какие-то моменты они испытывают разные чувства. Ты сегодня, похоже, злишься. Саша взял весь пластилин, из которого мы лепили, и смешал в один ком. «Не буду лепить человечка, и вообще не люблю пластилин».  Саша встал и направился к двери с куском пластилина в руке. Я позвала его – «Саш, подожди». И протянула руку для того чтобы попрощаться. Он не понял – «что, отдать пластилин?» - Нет, руку. Он пожал мне руку, сказал «до свидания» и шмыгнул в дверь.

Я увидела, что остались  его игрушки – пистолет, с которым он пришел, и те, игрушки, которые он принес в прошлый раз. Я хотела вернуть их ему перед отъездом. Чувствовала себя  очень растерянной, беспомощной, некомпетентной, и не понимала, что мне сейчас делать. Взяла оставшиеся Сашины игрушки и пошла за ним в коридор. Его не было, и я спросила у других детей, где Саша. Его позвали, он пришел очень сердитый. «Ты забыл игрушки, и пистолет» - сказала я.  «Давайте.» - Мы это с тобой не обсудили, что делать с игрушками, поэтому я принесла. Если ты хочешь оставить Динозавра в кабинете, можем поставить его там на полку. «Не надо. Это мой» - ответил Саша, и ни сказав больше ни слова, ушел.

ВОСЬМАЯ И ДЕВЯТАЯ СЕССИИ были завершающими и самыми эмоционально  сложными для меня.    Когда я вернулась, в Москве была ужасная жара и дым от пожаров. Дышать и думать было почти невозможно. Саша встретил меня снова в бинтах – «вчера была операция, после наркоза было плохо. Но сегодня уже лучше. Играть будем»  «А в следующий раз я не смогу прийти» - сказал Саша. Я спросила почему. «Потому что мне подарят компьютер, и я буду весь день играть в игры и разговаривать с мамой». (Сказал, что компьютер ему обещали подарить от христианского благотворительного общества.) Я спросила – ты, наверное, очень рад, что сможешь общаться с мамой? Сказала, что все равно приду в следующий раз, и посмотрим, может быть и неплохо будет отвлечься от компьютера на время сессии, если он будет играть весь день.

Трагизм ситуации был еще и в том, что в это самое время мама Саши окончательно отказалась от него. «У меня новая молодая семья и я не хочу ее портить», - сказала она социальному работнику, которая все это время пыталась восстановить ее родительские права, предполагая, что маму просто вынудили отдать сына. Ситуация для Саши стала более определенной в смысле статуса сироты, хотя он об этом еще не знал. 

Саша расставил фигурки и сказал «а сегодня будет не про войну». «Не про войну? А про что? Про жизнь?»  - «Да».

Было много лошадей, и драконы, которые в этот раз никого не уничтожали, а боролись и играли друг с другом. Саша пояснил – «они друзья». В песочнице, ближе к терапевту, Саша поставил светофор. «А это для чего?» - спросила я. «Ну должны быть правила» - ответил мне Саша.
(В этот момент мы вместе с Сашей еще раз открываем важность правил. Поставив этот светофор Саша словно дает понять, что он принимает существующие  в реальной жизни ограничения.
Принятие реальности и ее ограничений говорит о психическом здоровье.  Бион пишет, что этот выбор индивида - принимать фрустрацию или избегать ее является ключевым моментом развития.)

Кроме того в этой игре снова была фигура лежащего мужчины (рыцаря). «Он днем спит, а ночью ходит здесь и все видит» - рассказал о нем Саша. Контакт и присутствие этой фигуры в песочном мире является для Саши важным ресурсом. Можно предположить, что это напоминание о связи с отцом дает ему силы выдерживать реальность.

После упоминания о рыцаре Саша идет в очень тяжелые переживания, связанные с агрессией и внутренними разрушающими чувствами. Все фигуры ложатся спать, и появляется «Бандит». «Бандит это мои пальцы» - говорит Саша. Сашины пальцы начинают сворачивать шеи всем спящим в песочнице фигуркам, методично переходя от одной фигурки к другой.  (Появилось жутковатое ощущение – это уже был не символ, не агрессивная игрушка, а реальные Сашины пальцы, которые не были символизированы. Как будто внутренняя агрессия настолько сильна, что символическое пространство разрушается и вместо этого появляется конкретное мышление.)

Поддаваясь своему желанию сделать этого «бандита» более человечным, я спросила – «Почему он это делает?» - Ну он же Бандит! – Он злится на них? Может они его обидели? Для чего он их убивает?  - А они ему мешали, ночью громко включали радио,и не давали спать. Он их убивает, пока они спят, и теперь он в безопасности. – А что он теперь делает? – Зарывается в песок.

  - У него есть друзья?

  - Нет.

  - Ему не одиноко тут одному?

  - Нет, ему не нужны друзья.

(В этот момент я увидела, что у Саши мокрое от слез лицо, но при этом он был совершенно спокоен, и отрицал, что плачет. Возможно, это был момент диссоциации – «это не со мной», защитный механизм, который срабатывает в момент травмы, и в этой сессии возможно это был эпизод возвращения в травму.)

  - Ты говоришь, что он зарывается и играет с песком. Он наверное, дружит с песком?

  - Да. Ну, наверное, сейчас история будет заканчиваться.

Когда мы заговорили о том, что Бандит все-таки дружит с песком, появилась какая-то почва под ногами, и нам стало легче. Саша снова сказал, что не сможет прийти в следующий раз, и объяснил причину: возможно, его увезут в пансионат. Это было новостью, и я сказала, что в следующий четверг приду пораньше, чтобы успеть поговорить с Сашиным лечащим врачом, и выяснить подробности.  В конце сессии Саша спросил – «А почему вы только ко мне ходите?»  Я объяснила, как могла, про договоренность с больницей  и про возможность наших встреч пока он находится здесь на лечении. Неопределенность ситуации влияла на терапию и вызывала сильную тревогу и у меня и у Саши.

ДЕВЯТАЯ СЕССИЯ была завершающей, мы оба уже знали про то, что Саша на следующий день едет в пансионат, возобновится ли наша терапия дальше, и когда – неизвестно.

В течении недели между этими двумя сессиями я переживала очень тяжелое для меня событие, связанное с внезапной смертью любимой собаки. (Она умерла от жары.) Я была переполнена собственными чувствами, и своим горем, и мне было страшно идти на встречу с Сашей – казалось, что еще больше переживаний я просто не вынесу.

«Как дела?» - спросила я.

  - «Да не очень. Что-то грустно. Хотели досмотреть «Шрек навсегда», но не получилось».

Пока Саша расставлял фигурки, я рассказала, что разговаривала с врачом. Врач сказал мне, что следующий курс лечения Саши назначен на конец осени, начало зимы. Я объяснила Саше, что когда он снова приедет в больницу, мы с ним обязательно встретимся и продолжим терапию.

Вдруг обратив внимание на картинку-пазл, стоявшую на полке (которую он видел много раз прежде), Саша спросил – «А почему картинка не рассыпается?» - «Не знаю – призналась я. – давай вместе посмотрим».  Мы взяли этот пазл, перевернули его, и обнаружили, что он наклеен на лист бумаги.  Саша обратил внимание на этот факт только теперь, словно и его внутренняя картинка стала складываться, перестала рассыпаться. Такие моменты – совместного узнавания о мире вокруг и внутри нас для меня в терапии с Сашей обладали особой и уникальной ценностью, они создают ощущение совместности и сопричастности. Это помогало выдерживать неопределенность, тяжесть тех переживаний, которые я разделяла с Сашей и моих собственных страхов и тревог. 

В этой последней песочной истории было много пар, которые объединяла дружба и любовь. Некоторые пары Саша особенно отмечал как мужчину и женщину, и говорил про любовь между ними.  Почему-то для этой сессии я купила нового коня – с шикарной гривой, сильного и красивого.  Саша выбрал его для игры, и сделал одним из главных героев. 

«Кем бы ты хотел быть в этой истории сегодня?» - спросила я завершая сессию.

«Не знаю, или собакой (это была фигура трехголовой собаки Цербер), или конем…  Но больше все-таки конем.»  Это словно был выбор между идентификацией с агрессивной, сильной и пугающей фигурой и образом мужественным и свободным, бегущим черным сильным конем, способным создавать пару и близкие отношения.

Мы попрощались, и этот период терапии был завершен.

Меня переполняли чувства печали и благодарности, печаль от расставания, и благодарность за этот совместный путь.

«Прощай. - Сказал Лис. – Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.

- Самого главного глазами не увидишь, - повторил Маленький Принц, чтобы лучше запомнить.»