Терапевтические отношения начинаются с установления эмоционального контакта и завоевания доверия клиента, обеспечивающих постепенно разворачивающийся процесс самораскрытия клиента. Проявления участия и уважения, последовательная демонстрация терапевтом способности услышать главное и откликнуться на эмоции и боль клиента, а также выражение понимания, которое расширяет и углубляет видение клиента, – все это позволяет сформулировать центральную проблему, увидеть ее в контексте жизненной ситуации и истории жизни клиента и тем самым осуществить переход от начальных консультаций к процессу психотерапии. Благодаря эмоциональному обмену в ходе начальных консультаций и пониманию движущих сил, приведших клиента в кабинет психотерапевта, кристаллизуется его интерес и мотивация к прохождению психотерапии, закладывается основа для терапевтических отношений.

Клиент приходит на консультацию со своей историей, которая как выражает его боль, так и служит защитой его уязвленного самоуважения, поэтому история, которую он рассказывает, одновременно что-то открывает и что-то скрывает. Иначе говоря, история клиента с той или иной степенью открытости выражает эмоциональную боль, внутренний конфликт и/или моральную дилемму и ожидание некой особой реакции от специалиста. От способности терапевта быстро и в достаточной степени переработать материал первых встреч и осуществить вмешательства, свидетельствующие о понимании главных забот клиента, по сути, зависит, придет ли клиент на последующие сеансы и произойдет ли в итоге его вовлечение в терапевтический процесс.

Психотерапевт, который встречает клиента в кабинете, также привносит в их взаимодействие собственную историю и жизненный опыт, а также профессиональные знания и умения, которые определяют его профессиональную идентичность и личный стиль, очерчивают пределы его компетентности, его сильные стороны и ограничения. Необходимость быть объективным и сведущим экспертом, в той или иной степени соответствующим ожиданиям клиента, и неизбежность проявления терапевтом собственных представлений, личных особенностей и ограничений, иначе говоря, своей субъективности создает некоторое напряжение, которое также влияет на взаимодействие терапевта и клиента и на конкретные терапевтические вмешательства.

Предъявление запроса клиентом и отклик терапевта на него – одна из центральных задач начальной консультации. В этой статье мы делаем попытку обратиться к этому ключевому моменту первой консультации, к моменту, когда почти сразу или после некой предыстории клиент открывает свою проблему терапевту и ожидает от него некой особой реакции. На материале пяти ситуаций из практики начальных консультаций, в которых клиентом была предъявлена проблема, то есть впервые тем или иным образом прозвучал его запрос, нами осуществлена попытка осветить существующие вариации в рабочих гипотезах и формулировках вмешательств разных терапевтов.

Шести психоаналитическим психотерапевтам, соавторам этой статьи, было предложено поставить себя на место терапевта, проводившего данную консультацию, осмыслить ситуацию и сформулировать уместное, на их взгляд, вмешательство, желательно способствующее задаче сформулировать запрос клиента. Иначе говоря, каждому терапевту были предложены описания пяти конкретных ситуаций из практики начальных консультаций и следующее задание:

Сформулируйте свой вариант вмешательства (или несколько), на ваш взгляд, наиболее уместный в данной ситуации и желательно способствующий задаче сформулировать запрос клиента. Охарактеризуйте суть ситуации, с вашей точки зрения. Какие причины и намерения побудили вас прибегнуть к данному вмешательству?

Изначально данная статья задумывалась с целью создания учебного материала[1], который можно было бы использовать в ходе обучения психологов-консультантов и психотерапевтов, поэтому нам представляется уместным дословно привести описания ситуаций из практики и формулировку задания, которые могут быть использованы в процессе обучения психологическому консультированию и психотерапии. Кроме того, возможно, читатель захочет сформулировать свои собственные варианты вмешательств, чтобы затем иметь возможность сравнить их с теми, которые приведены в статье.

Далее будут последовательно представлены пять ситуаций из практики и варианты вмешательств терапевтов.

Ситуация 1. Женщина 40 лет, финансовый директор

Клиентка: Не знаю, почему я пришла. На первый взгляд, у меня все неплохо… Ничего страшного не происходит… Все проблемы в моей голове исключительно. Я раньше не понимала тех, кто ходит к психологам. Говорила, что это все «развод». Как чужой человек может помочь? А тут подумала, что нужен именно чужой, посторонний человек. Может, тогда удастся что-то структурировать…

Терапевт: Возможно, вам важно говорить об этом… о том, что с вами происходит, так как это дает возможность посмотреть на это со стороны… на эту боль…

Клиентка: Да (слезы). У меня – сразу скажу – несколько лет назад муж погиб. Разбился в автомобильной аварии (плачет). Был очень тяжелый период. Я выжила. Собрала нервную систему. Сейчас вроде уже все нормально, но в последнее время что-то со мной случилось… (плачет)… Проблемы как у всех – кризис, работу страшно потерять, я ведь без мужа… и еще, я встретила человека, который мне очень нравится. И все идет не так, как хотелось бы. Меня мучает, что он не звонит несколько дней, я не нахожу себе места. Для меня – это катастрофа… бессилие накатывает… жду звонка. Зависимость. Я не хочу зависимости, я очень взрослая женщина!.. Это основное… Я знаю, что он не может дать мне того, чего я хочу, – у него свои дела, свои проблемы. Я придумываю себе дела, пытаюсь отвлечься. Надо глобально что-то менять… И то, что я сегодня здесь, – это не представляете, что для меня значит!

Вариант Л. А.

А. Вам пришлось пережить трагедию – смерть мужа, и это все еще вызывает боль. Это влияет на то, как вы себя чувствуете в новых отношениях, от которых, как вы сказали, вы становитесь «зависимой».

Б. Вы потеряли мужа, это было так тяжело. Очень сложно привыкать, привязываться к кому-то, кто снова может «бросить» – новый мужчина или психолог, – если ему довериться… Эта «зависимость», как вы сказали, ощущается как бессилие или беспомощность. Верно?

Этой женщине важно ощущать себя сильной, взрослой и самостоятельной. Травма утраты мужа обратила ее к собственной беспомощности, боли утраты и страху повторной потери. Возможно, утрата не пережита, поэтому есть жалобы на то, что «вроде уже все нормально, но в последнее время что-то со мной случилось…», и слезы, которые могут указывать на актуальность переживания утраты. Новые отношения оживляют страх утраты и беспомощность, особенно в моменты, когда партнер не звонит, занят «своими проблемами». К тому же это переживается как отвержение, что также усиливает депрессию. Эти сильные чувства вступают в конфликт с представлением о себе как сильной, «справившейся», независимой. Женщина говорит о том, как трудно доверять кому-то, приближаться, ведь его можно потерять.

Отсюда и данные вмешательства, с идеей в последующем помочь клиентке пережить утрату, разобраться в страхе зависимости от другого, в том числе и от терапевта, увидеть, понять и принять свою нуждающуюся часть, так конфликтующую с образом сильной и самодостаточной.

Вариант М. Г.

Вы пережили очень тяжелый период – потерю мужа. Прошло время, и теперь так хочется вновь любви и тепла, вы всем сердцем хотите этого – и очень страшно, что все может вновь плохо кончиться. Мы можем попробовать разобраться, как это для вас – рискнуть доверять, зависеть от любимого человека, даже если страшно, что вдруг что-то изменится.

Я думаю, что трудность женщины в том, что она боится доверять. Страх привязаться, довериться связан с недавней потерей мужа. Мне кажется, важно, чтобы она смогла принять то, что это действительно больно и страшно, когда в отношениях что-то не ладится, когда тебя отвергают или уходят, но также и то, что не может быть того, чего ей очень хочется, – любви, близости – без попыток рискнуть, отпустить себя. Возможно, что на более глубоком уровне она чувствует себя виноватой, предающей своего мужа при одной только мысли об отношениях с другим мужчиной. Это тоже может быть важной темой при работе с клиенткой.

Вариант Ж. Р.

Вам нелегко было решиться прийти сюда. Вы взрослая женщина и не хотите чувствовать себя зависимой. Однако вы обратились за помощью, потому что вам важно говорить об этом… о том, как сложно открыться для новых отношений… ведь вы, как никто другой, знаете, каково это – потерять любимого человека.

Непережитая потеря мужа переносится на новые отношения, которые пугают, так как велик бессознательный страх повторения ситуации. Надо работать с потерей мужа, чтобы были проговорены чувства злости, вины, отчаяния, несправедливости. Тогда новая любовь не будет видеться в черном свете.

На еще более глубоком уровне, скорее всего, есть проблемы сепарации-индивидуации, так как ей хочется и быть в отношениях, и чувствовать себя свободной от них. Объект воспринимается как отвергающий, незаслуженно бросающий, ненадежный, и в то же время ощущается огромная нужда в нем, зависимость от него.

Вариант Н. Т.

У вас была большая потеря – и вы себя собрали и, как кажется, пережили это. И, я так понимаю, новые отношения вызывают у вас сильные, непонятные чувства. Мне кажется, что ваша нуждаемость в новых отношениях пугает вас. Похоже, что эта тревога и привела вас за помощью.

Женщина пережила серьезную потерю в своей жизни – гибель мужа. Жизнь ее постепенно как-то наладилась, работа помогла ей выжить. Появление нового мужчины и чувства к нему вызывают серьезную тревогу. Женщина не может контролировать нового человека, это ее очень беспокоит, и она не может справиться с переживаниями. Можно предположить, что потеря мужа не прожита и возникает страх перед новыми отношениями, желание прекратить их в самом начале. Я в своем вмешательстве хотела присоединиться к чувствам клиентки и сделать фокус на потере и новых отношениях.

Разговор начинается с обозначения недоверия к работе психолога и отчаяния, в котором клиентка обращается за помощью. Некоторую внутреннюю работу клиентка проделала, поняв, что что-то «в ней» происходит и она хочет помощи. Может быть, ее ожидания от терапевта такие: он сделает так, что она почувствует себя «взрослой женщиной», то есть не будет чувствовать (по ее словам), не будет нуждаться и зависеть, не будет бояться потерять другого человека. То есть сможет избежать новой потери. Я думаю, здесь может быть «ловушка» для начинающего консультанта.

Вариант К. Я.

Вы решились рискнуть, открыться здесь, поделившись вашими чувствами со мной и отпустив ваши чувства в отношениях с этим мужчиной. Потеря мужа стала для вас ударом, тяжелым испытанием, но вы смогли встать на ноги, собрать себя. Это потребовало от вас мужества. Новая привязанность и страх расставания выводит вас из душевного равновесия, так как напоминает о пережитой вами боли, боли утраты.

Эта женщина осознает свою проблему – страх зависимости, и, наверное, было бы хорошо, если бы она решилась работать над этой проблемой, так как она может препятствовать установлению близких отношений. Возможно, она не в полной мере пережила утрату мужа, возможно, были и другие потери и травматический опыт разлуки в ее жизни, в связи с чем отсутствие звонков в течение нескольких дней переживается как катастрофа.

По-видимому, эта женщина влюблена. Возможно, ее слова о том, что «он не может дать ей того, чего она хочет», являются противостоянием чувству влюбленности, возможно, объективной оценкой жизненной ситуации партнера. Если он несвободен и не заинтересован в отношениях привязанности, то возникает вопрос о причинах выбора ею партнера, повторяющего ее травму потери.

Влюбленность и страх потери объекта любви вызывает боль и, по-видимому, пробуждает старую, не пережитую боль утраты. Переработка этой боли и страха зависимости могла бы стать терапевтической целью, для чего кажется уместным сосредоточиться на этих переживаниях и на связи между ними в текущей жизни и в прошлом. Эти переживания, весьма вероятно, являются «точкой боли» (Hinshelwood, 1992) для этой клиентки, следовательно, если формулировка запроса будет сосредоточена на них, это должно затронуть клиентку, она ощутит себя понятой, что усилит ее мотивацию к прохождению психотерапии.

Возможно, после долгого отсутствия близких отношений она неосознанно выбрала для «пробных отношений» мужчину, близость с которым, скорее всего, будет ограниченной, прерванной, а вызванные ею чувства будет легче взять под контроль. Можно также предположить, что в случае расставания с этим мужчиной она может лишь подтвердить свои опасения касательно перспективы развития серьезных близких отношений. Вместе с тем она обратилась за психотерапевтической помощью, и можно увидеть в этом шаге готовность в данный момент жизни обратиться к травматическим переживаниям из прошлого и переработать их с помощью терапевта.

Я намеренно использую слова «отпустив ваши чувства» и «это потребовало от вас мужества», предполагая, что они могут вызвать отклик. Возможно, после смерти мужа она «мужественно» поступила со своими чувствами, взяв их под контроль. Слово «мужественно» может также напомнить о женских потребностях.

В своем отклике я по большей части оставляю без внимания ее недоверие к психологам и пытаюсь непосредственно оправдать доверие, которое она проявила.

Комментарий

В вышеприведенных вмешательствах терапевтов и комментариях к ним звучат или явно подразумеваются следующие гипотезы: страх близости и зависимости от другого (в личных и терапевтических отношениях); не пережитая утрата мужа; угроза потери объекта любви, которая нарушает душевное равновесие; травматический опыт разлуки в прошлом; повторение травматической ситуации из прошлого в настоящем (или эмоциональный отзвук из прошлого на ситуацию в настоящем); склонность к неадаптивному контролю над эмоциями; угроза представлению о себе («сильная и самодостаточная – слабая и зависимая женщина»), конфликт между неудовлетворенной потребностью в участии и заботе и представлением о себе («Я очень взрослая женщина!»); депрессия, проблема сепарации-индивидуации.

Мы обнаруживаем, что во всех откликах терапевтов звучат три взаимосвязанных гипотезы: не пережитая утрата мужа, страх повторной потери, страх зависимости от другого (в личных отношениях и в отношениях с терапевтом). По-видимому, эти гипотезы можно считать основными, так как, прежде всего, на них опираются терапевты в формулировках своих вмешательств. Однако в их откликах мы видим также дополнительные идеи и различающиеся акценты, которые расширяют общее видение данной клиентки. Так, один терапевт сделал акцент на бессознательной мотивации выбора партнера и на том, что она «мужественно» поступила со своими чувствами, взяв их под контроль; вторая предположила наличие бессознательного чувства вины перед погибшим мужем; третий терапевт высказала гипотезу о проблемах на стадии сепарации-индивидуации, которые влияют на восприятие и переживание отношений со значимыми другими; четвертый терапевт добавил к общей картине идею о нарушении душевного равновесия в результате угрозы самости и конфликтных репрезентаций себя. Эти идеи разных терапевтов ведут к более глубокому и разностороннему пониманию клиента подобно тому, как это происходит в ходе осмысления клинического случая в процессе групповой супервизии.

Интерес к изучению бессознательных процессов, того, как прошлое (объектные отношения, конфликты, травмы, потери) оживает в настоящем (навязчивое повторение) – в эмоциональной жизни клиента, в его текущих отношениях в жизни и в терапевтической ситуации (перенос), – характерная особенность психоаналитической терапии, которая также просматривается в приведенных откликах психоаналитических терапевтов.

Ситуация 2. Женщина 45 лет, преподаватель вуза

Я не знаю, что сказать… Я чувствую опустошение… Трудно сформулировать… Сына, которому 25 лет, уже надо отпустить, а я его всё контролирую, вмешиваюсь советами, поучаю! Хочется разобраться в браке, это уже второй брак – 15 лет. Это спокойный брак, но проблема в том, что я живу со вторым мужем не по любви, но мне с ним надежно. А первый брак был сложный и отражается до сих пор на моей жизни: я очень любила первого мужа, а он мне изменял. Я старалась простить, не обижаться, сохранить отношения. Нашему сыну был всего один год тогда, когда его взяла к себе моя мама. Чтобы повидаться с сыном, я ездила к ней в другой город… (плачет). Я была растеряна: то ли мужу уделять все внимание, то ли сыну, да еще нужно было заканчивать институт и мужу помогать учиться…

Вариант Л. A.

А. Вы очень устали от сильных противоречивых чувств и от требовательности к себе: вы понимаете, что взрослого сына нужно отпустить, не контролировать. А с другой стороны – что-то не дает вам этого сделать. Возможно, это связано с вашей жизненной историей и тем, как приходилось разрываться между мужем и сыном в попытке сохранить первый брак.

Б. Как будто, с одной стороны, вы понимаете, что сына в 25 лет надо отпустить, а с другой – у вас по-прежнему жива ответственность за него как за маленького, когда вам не хватило времени побыть вместе. Возможно, это все еще болит. И актуален вопрос: что важнее – надежность в отношениях, когда нет любви и страсти, или любовь, в которой много болезненного и непереносимого? И это важно сейчас, во втором браке.

У этой женщины есть сильное чувство вины перед сыном за то, что, когда он был маленьким, она не смогла быть с ним рядом. Кроме этого, у нее самой, возможно, есть проблемы с сепарацией, и это актуализируется в тот период, когда сын должен начать жить самостоятельной жизнью, а она останется один на один с мужем, с которым живет не по любви, а потому что он надежнее первого. Намерения – работать с чувством вины, с ее собственным опытом переживания сепараций в жизни.

Вариант М. Г.

Похоже, вы находитесь в тупике. Вы рассказываете о двух любимых мужчинах в своей жизни: первом муже и сыне. С первым мужем вы расстались, сын уже вырос. Возможно, цепляясь за сына, вы пытаетесь удержать то, чего боитесь не получить уже никогда в отношениях с мужчиной, – любовь, близость. Вам почему-то трудно получить это с нынешним мужем. Мне кажется, мы могли бы разобраться в этой вашей тревоге.

Думаю, что клиентка находится в кризисе. Возможно, второй муж стал для нее когда-то поддерживающей, родительской фигурой при расставании с первым, любимым мужем. Теперь сын повзрослел. Она вынуждена «повернуться лицом», остаться с тем, кого не любит. Я думаю, что можно попытаться разобраться в том, кем является для нее ее нынешний муж. Возможно, освободив его от своих проекций, она сможет по-новому на него взглянуть, обратиться к другим своим потребностям, которые могут теперь обновить их отношения.

Вариант Ж. Р.

Вам хочется разобраться со своими чувствами к сыну и мужу…

Я думаю, непроработанная потеря первого мужа, плюс сильный подавленный гнев на него, может способствовать тому, что клиентка не испытывает чувств ко второму мужу, не может его любить. Она цепляется за сына. Она пришла на консультацию именно сейчас, так как прошлое как будто оживает в настоящем, но только в новом варианте: ей опять предстоит «разлука» с сыном, правда, теперь уже взрослеющим. Разум говорит: надо отпустить сына, но сердце говорит иначе. Требуется время, чтобы помочь клиентке осознать всю гамму переполняющих ее чувств к бывшему мужу, к сыну (по отношению к которому, она, вероятно, тоже подавляет злость, иначе она бы так его не контролировала). Тогда она сможет разобраться со своим настоящим.

Вариант Н. Т.

Мне показалось, что вы связываете ваше состояние со сложностями в отношениях с сыном, с вашим желанием его отпустить. Похоже, вы ищете причины этого состояния в прошлом, в ваших отношениях с отцом сына, и здесь вам хотелось бы лучше понять свои чувства.

Клиентка чувствует опустошение, возможно – разочарование вторым браком. Она приходит с идеей сепарации с сыном, которую ей трудно допустить. Она, похоже, цепляется за отношения с сыном как за связь с первым мужем (брак по любви) и опекает его (сына) из-за чувства вины перед ним (оставила его у мамы и редко виделась с ним). Вина мешает построению новых отношений. Можно предположить, что нежелание отпустить сына связано со страхом остаться вдвоем с «нелюбимым» мужем.

Я хотела бы откликнуться на растерянность клиентки и ее желание понять причины чувства опустошенности. Я делаю это для присоединения и «подталкивания» разговора к размышлениям и чувствам самой клиентки о ее жизни.

Вариант К. Я.

Вы понимаете, что не должны удерживать сына, и хотели бы разобраться в чувствах, которые эта ситуация пробуждает в вас. Похоже, тогда это был очень тяжелый период и сложная дилемма: отдать свою любовь сыну или пытаться сохранить отношения с мужчиной, которого вы очень любили. А сейчас, 25 лет спустя, вы пытаетесь удержать сына и вновь переживаете о любви в вашей жизни.

Отпустить сына и разобраться в браке – запрос, который формулирует сама пациентка, и не хотелось бы, чтобы он затерялся в череде жизненных фактов и переживаний. Сейчас, похоже, она больше любит сына, поэтому воскресли ее старые чувства потери любви и вины. На этом этапе жизни ей вновь трудно сделать выбор между сыном и мужем. Возможно, выражение чувств по поводу прошлой ситуации подвело бы ее к пониманию, что тогда правильней было не цепляться за мужа, который ей изменяет, а сейчас за сына, который уходит в собственную взрослую жизнь.

Комментарий

В терапевтических вмешательствах на вторую ситуацию и комментариях к ним терапевты исходят из следующих, отчасти перекликающихся гипотез: конфликт выбора между двумя объектами любви; сходство между жизненными ситуациями в прошлом и в настоящем; необходимость выражения и осмысления чувств, пробуждаемых текущей жизненной ситуацией; переживание отделения сына как потери; отношение ко второму мужу как к поддерживающей, родительской фигуре, а не как к объекту любви; непроработанная потеря первого мужа и подавленный гнев на него, которые оказывают влияние на чувства клиентки ко второму мужу; подавленный гнев на сына, который проявляется в попытках его контролировать, удерживать; чувство вины перед сыном; проблема сепарации; необходимость адаптации к новому этапу жизненного цикла.

Варианты вмешательств М. Г. и Н. Т. – это, на наш взгляд, хорошие примеры того, как психотерапевт может сформулировать запрос клиентки и тем самым предложить цель совместной работы в рамках краткосрочной или длительной психотерапии. Как показывает опыт, если спрашивать клиента о том, над какими целями он хотел бы работать в ходе психотерапии и как по его представлению психотерапевт мог бы ему в этом помочь, то в значительном количестве случаев в результате будет высказан нереалистичный запрос. Поэтому продуктивнее бывает самому терапевту сформулировать рабочий запрос, а не ожидать, что это сделает сам клиент. Ведь большинство клиентов не имеют какого-либо объективного представления о психотерапевтическом процессе, а тем более – об отдельных видах психотерапии. Пожалуй, это даже не очень реалистично со стороны терапевта – ожидать, что клиент сам сформулирует рабочий запрос, соответствующий специфике метода конкретного психотерапевта, поэтому это скорее задача терапевта, а не клиента – сформулировать то, чем психотерапия, которую он практикует, могла бы помочь клиенту. Очень важно при этом услышать главное, определить основную проблему клиента и донести до него, чем, на взгляд терапевта, психотерапевтическая работа могла бы быть ему полезна.

Как мы видим, приоткрытие «двери в прошлое» вызывает у терапевтов желание открыть эту дверь пошире и предпринять подробное исследование событий и переживаний из прошлого – как недавнего, так и совсем давнего, в то время как у краткосрочного терапевта, наоборот, мы видим скорее стремление побыстрее закрыть эту дверь. Можно сказать, что новый этап в жизни, а именно сепарация выросшего ребенка, ставит перед этой женщиной новые задачи развития, но это испытание обнаруживает незавершенное дело из прошлого и вновь поднимает из глубины старые, ранее уже улегшиеся эмоции. Терапевты считают важным обратиться к прошлому, уделить ключевым событиям из него должное внимание, проработать их, то есть помочь клиентке пережить и осмыслить перипетии в собственной истории жизни.

Ситуация 3. Женщина 38 лет, бухгалтер

У меня есть сестра, старшая... Дело в том, что не так давно у нас умер отец, два с половиной года назад. С тех пор она звонит практически каждый день и расспрашивает меня о том, что у меня за день произошло, что нового, приеду ли я к ней, если она заболеет... Говорю, что приеду, если смогу. А она начинает придираться к словам, спрашивает, что я имела в виду... И так почти каждый день по часу-полтора. А у меня же время не резиновое... Я работаю в известной очень компании главным бухгалтером, очень много работы... Дома семья, муж, дети – все требуют внимания. На сестру раньше злилась, бывало и трубку вешала... Но сестра, хоть и обижалась, потом опять перезванивала как ни в чем не бывало. Сейчас у меня раздражения нет уже, но разговоры выматывают. Объяснить ей не могу, что нет у меня столько времени, не понимает она... Вот вы психолог, наверняка есть какие-то техники или как-то себя нужно вести, чтобы она свои дурацкие вопросы не задавала все время... Подскажите, как мне в этой ситуации лучше себя вести.

Вариант Л. А.

А. Похоже, после смерти отца ваша сестра чувствует себя очень одинокой и брошенной и пытается облегчить это в общении с вами. Но это отнимает у вас много времени и эмоциональных сил. И у вас много чувств – и раздражения, и жалости к ней. И не понятно, как это прекратить, не отвергнув ее.

Б. Похоже, отец был очень эмоционально важен для вашей семьи и для вашего контакта с сестрой. И сестре как-то не удалось справиться с этой утратой. Возможно, вам хотелось бы понять, что с этим можно сделать.

Важным является вопрос о том, как переживается смерть отца и что в связи с этим происходит с сестрами. Возможно, клиентке удалось справиться с утратой лучше, чем сестре, и ее тяготит эмоциональная регрессия сестры и собственная агрессия на нее. А возможно, и сама клиентка не совсем справилась с горем за эти два с половиной года, и тогда (вариант «Б») будет более понятно – что это не только чувства сестры, но и ее собственные. Мои намерения в этой ситуации: работать с переживанием горя в семейной (родительской) системе, понимание, вербализация и проживание чувств по отношению к отцу и к сестре.

Вариант М. Г.

Вы рассказываете о том, что вас не устраивает ваша реакция на звонки сестры, и еще о том, как что-то, похоже, стало происходить иначе в ваших с ней отношениях после смерти вашего отца. Давайте попробуем вместе разобраться в том, какими были ваши отношения с сестрой до произошедшего, что изменилось в ваших чувствах за последнее время.

Можно предположить, что клиентка пришла к психотерапевту потому, что ей трудно справиться со своими чувствами в отношениях с сестрой после смерти отца. Возможно, она чувствует вину перед сестрой за то, что была более любима отцом, что ее жизнь сложилась удачнее, чем у сестры, и это мешает ей ограничивать количество не всегда нужных разговоров. Другое предположение заключается в следующем. Так нередко бывает, что старшие дети становятся отчасти родителями младшим детям. Можно предположить, что клиентка сама нуждается в близости с сестрой как с мамой, что ей нужна поддержка и помощь в переживании горя и разговоры с сестрой играют в этом процессе какую-то важную роль.

Вариант И.З.

Вот уже два с половиной года вы оказываетесь в ситуации, в которой ваша сестра после смерти отца нуждается в ежедневных длительных телефонных разговорах с вами. Похоже, что вы не готовы предоставлять ей столько своего времени и внимания. Возможно, вы чувствуете, что сестра требует от вас чего-то большего, чем то, что вы готовы ей дать. Ее требовательность и невнимание к вашей собственной занятости и усталости вызывали раздражение и злость, а сейчас вы измотаны всем этим, чувствуете беспомощность и невозможность защитить себя от внедрения сестры и ее попыток завладеть вами.

Откликаясь таким образом, я стремлюсь сфокусироваться и показать клиентке то, что происходит в ее отношениях с сестрой: я называю чувства и интерпретирую смыслы происходящего. Например, я говорю, что ее сестра нуждается в разговорах с ней, предлагая клиентке по-новому задуматься над тем, что происходит с ее сестрой, и делаю я это для того, чтобы, задумавшись над чувствами сестры, клиентка в дальнейшем могла бы перейти к себе: что для нее смерть отца? как она пережила (и пережила ли) это событие? в чем нуждается она сама в течение этих двух с половиной лет? есть ли кто-то, к кому бы она могла обратиться со своими нуждами?

Далее я хочу четко обозначить для клиентки внутренние причины ее раздражения и злости на сестру: телефонные разговоры с сестрой клиентка, по-видимому, воспринимает как нарушение ее границ, требование от нее чего-то сверх ее возможностей и желаний. Я хочу привлечь ее внимание к, возможно, лежащей за всем этим и не понимаемой самой клиенткой ее собственной депрессии, страхам и т.д. Я предлагаю ей вновь, слушая меня в этот момент, ощутить в себе те агрессивные чувства к сестре, которые клиентка выражала в «вешании трубки». Своим пониманием этих ее чувств я предлагаю сделать их легитимными в беседе со мной: проживать их, говорить о них, размышлять над ними.

Назвав клиентке предполагаемое мной ее чувство беспомощности и невозможности защитить себя от внедрения сестры и ее попыток завладеть клиенткой, я пока только обозначаю эту тяжелую внутреннюю ситуацию, которая, вероятно, в определенной степени и заставила клиентку искать помощи со стороны (обращение к психологу). Я проговариваю, но оставляю клиентке право самой решить – чувствует ли она в настоящий момент важным для себя исследовать тему невозможности отстаивания себя, своих границ от внедрения и использования.

Вариант Ж. Р.

После смерти отца сложилась ситуация, когда сестра нуждается в интенсивном общении с вами, а вас это скорее злит и выматывает. И вам хотелось бы, чтобы я как психолог дала вам совет, как вам лучше вести себя в этой ситуации, как защититься от ее вторжения, при этом не потеряв с ней отношения.

Тут запрос на выстраивание собственных границ. Сложно отказывать старшей сестре, потому что это человек, от которого она зависит.

Вариант К. Я.

А. Полагаю, чтобы изменить эту ситуацию, вначале необходимо понять, почему она и вы так себя ведете и так реагируете. Не могли бы вы рассказать об истории ваших отношений с сестрой?

Б. Полагаю, я бы в действительности нисколько не помог бы вам, если бы выполнил вашу просьбу и дал вам совет, как себя вести в этой ситуации, поскольку это было бы неуважительно по отношению к вашим собственным способностям. Мой взгляд на эту ситуацию может быть ограниченным и не подходящим вам, ведь я не живу вашей жизнью и не обладаю всей той информацией, которой обладаете вы. Я не знаю людей, вовлеченных в эту ситуацию. Поэтому я предлагаю здесь исходить из вашего видения ситуации, исследовать ваши чувства и мысли, чтобы понять, что мешает вам найти приемлемое для вас решение.

Мне кажется, недостаточно информации о семейной ситуации, в частности, о переменах после смерти отца, а также об истории их отношений с сестрой. Возможно клиентка – человек, который слишком много отдает другим – мужу, детям, сестре; кроме того, работа бухгалтера, как известно, может быть весьма изматывающей. По-видимому, ей трудно отстаивать собственные желания и потребности. Ее желание получить от психолога техники, чтобы отбиться от «дурацких вопросов» сестры, говорит о ее гневе на сестру и неспособности конструктивно проявить собственную агрессию.

Отражение ее беззащитности перед требованиями сестры и чувств, скрывающихся за просьбой совета, – то вмешательство, которое, по-видимому, еще можно будет сделать по ходу беседы. Если она будет наставать на техниках, то ситуация может превратиться в ситуацию теста, проверки для терапевта (подробнее о концепции теста см.: Вайсс, 1998), в которой клиентка может вести себя как ее сестра и ставить психолога на собственное место, чтобы посмотреть, как он поведет себя в такой ситуации, сможет ли он сказать «нет».

Вариант «Б» – это вариант отклика на ситуацию, когда клиент прямо просит совета – и перед терапевтом остро встает вопрос о том, удовлетворить эту просьбу клиента или фрустрировать ее, а также как сделать это оптимальным образом. Данная формулировка так называемого оптимального вызова предложена Ли Маккуллоу (McCullough, 1997) – создательницей аффективно-фокусированной динамической терапии. Данный вид вмешательства – это способ, каким можно в явной форме сказать клиентке «нет». Проявление терапевтом собственной твердой позиции, уважительного отношения и стремления помочь, прочерчивание тем самым границы возможного касательно ожиданий клиентки от общения с психотерапевтом, возможно, также могло бы некоторым образом показать клиентке, что ей самой предстоит сделать в отношениях с сестрой.

Комментарий

В терапевтических откликах на третью ситуацию и комментариях к ним терапевты руководствуются следующими гипотезами: влияние смерти отца на отношения между сестрами; разговоры с сестрой играют важную роль в переживании горя; чувство вины перед сестрой за то, что ее жизнь сложилась удачнее; не признаваемая потребность клиентки в близости с сестрой; клиентке трудно заявлять о собственных желаниях и потребностях; пассивная агрессия; ситуация бессознательного теста в терапевтическом взаимодействии; проблема нарушения границ и неспособность клиентки отстаивать собственные интересы; скрытая депрессия; страх смерти.

В данном случае мы имеем дело с высказанным клиенткой запросом на совет, на оказание влияния на другого. Интересно то, каким образом разные психотерапевты обращаются с таким неконструктивным, нерабочим запросом. Характерной стратегией терапевтов, как мы видим, является обращение к тому, что скрывается за этой просьбой, – к скрытым аффектам и потребностям, к переживанию потери отца, к особенностям взаимодействия и истории отношений между сестрами или к ситуации бессознательного теста в терапевтическом взаимодействии. Можно также сказать, что терапевты игнорируют предъявленный, поверхностный запрос и обращаются к скрытому, более глубокому запросу. Отклик клиентки на прояснение чувств, связанных со значимыми другими в ее жизни, позволит оценить, насколько психодинамический метод подходит и может помочь данной клиентке. Еще один вариант вмешательства, который был использован одним из терапевтов, – это некое соединение информирования, самораскрытия и конфронтации, нацеленных на отказ клиента от неконструктивного запроса, который совершенно не соответствует тому, что может предложить терапевт, применяющий метод психоаналитической терапии.

Ситуация 4. Девушка 19 лет, студентка вуза

(Говорит очень эмоционально, в голосе тревога и растерянность) Я не знаю, что мне делать… два молодых человека, мои друзья, сделали мне предложение… И так вышло, что они сделали это почти одновременно… И теперь я не знаю, как быть. Вот, понимаете, один из них – он мой друг, он такой верный и преданный! Я всегда могу на него рассчитывать, когда мне тяжело. Но у нас никогда не было близких отношений, и мне даже как-то и не хочется с ним… ну, понимаете… вступать с ним в такие отношения. А другой парень – он… он мой мужчина, понимаете? Мы с ним близки уже год. Но он такой ненадежный и непутевый! Он может напиться и загулять с приятелями… А может себе еще одну подругу завести… так уже было… Он может забыть про мой день рождения, а я сижу и жду его, как дурочка, думаю, что вот он придет… Ну вот как мне быть? Скажите, что мне делать? Вы же взрослый человек, вы старше меня… Кого из них мне лучше выбрать? Вот как бы вы поступили на моем месте?

Вариант Л. А.

А. Вам нужно сделать такой непростой выбор… Хотелось бы поддержки и помощи кого-то старшего, взрослого, мудрого.

Б. Похоже, что и те, и другие отношения важны для вас. С первым молодым человеком надежнее, но к нему нет страсти и влюбленности. А к другому много чувств, но в этих отношениях много боли, отвержения, ненадежности. Выбор мучительный, и вам хотелось бы с этим разобраться.

И те, и другие отношения имеют для клиентки свои плюсы и минусы. Кроме того, сама ситуация выбора может много значить для клиентки и много с чем быть ассоциирована в ее жизни. В первом вмешательстве делается акцент на потребности в поддержке, а во втором – акцент на амбивалентности чувств, с которой клиентка переживает эту ситуацию и, возможно, другие ситуации и значимые фигуры в своей жизни.

Вариант М. Г.

А. Эта ситуация вызывает очень сильные чувства, и вы готовы быть вместе с тем, кто, похоже, к вам не очень бережно относится. Может быть, мы могли бы с вами об этом вместе подумать?

Б. Вам трудно разобраться в том, кого из мужчин выбрать. Складывается впечатление, что вам тепло и надежно с одним мужчиной, но он может быть только в качестве друга, а сильную страсть вызывает другой, который вас часто обижает. Как будто это не очень возможно – почувствовать страсть и нежность, доверие одновременно в отношении кого-то одного… Это похоже?

Предполагаю, что клиентка пришла не столько из-за того, что стоит перед выбором будущего супруга, сколько из-за некоторого тупика, в котором оказалась. Приходят в голову такие предположения: ей трудно соединить эмоциональную близость и страсть в отношениях к одному партнеру. Страсть, ответная любовь не возникает к тому, кто к ней хорошо относится, но она готова сохранить отношения с тем, кто причиняет ей боль. Возможно, этот предполагаемый выбор как-то связан с фигурой ее отца и ее чувствами к нему. Поэтому вмешательства нацелены на прояснение этих предположений.

Вариант И. З.

Мне кажется, что вы растеряны и запутаны, спрашиваете, кого вам выбрать… Интересно, что верность и преданность – качества вашего друга, который не является для вас сексуально привлекательным. Ваш же мужчина, как вы говорите, ненадежный и непутевый: может напиться, загулять, завести еще одну подругу, и, тем не менее, вы с ним уже год. Ни один из них не устраивает вас полностью в качестве супруга. Но, похоже, что некий выбор, я имею в виду сексуальные отношения, вы все-таки сделали.

Мое вмешательство включает отражение чувств растерянности и запутанности клиентки, невозможности сделать выбор, а также размышления по поводу расщепления ее образа мужчины: верный и преданный друг – ненадежный и непутевый «герой-любовник». К «другу» клиентка, вероятно, испытывает теплоту, уважение, благодарность за возможность получить поддержку в трудных ситуациях. На своего «мужчину» она может злиться, обижаться, ревновать, и при этом именно он становится объектом ее сексуальных желаний. Говоря ей о том, что некий выбор она уже сделала, я предлагаю остановиться здесь, чтобы сначала обозначить это явление (что и как поделено в ее чувствах к этим двум друзьям), а затем понять (возможно, это может стать частью ее запроса) – из-за чего именно так это происходит. Я предложила бы клиентке в качестве главного вопроса для нашей дальнейшей работы попытаться понять, почему же невозможно иметь одного мужчину, с которым были бы возможны и нежность, и страсть (секс).

Вариант Ж. Р.

Вы спрашиваете у меня, как вам быть, кого выбрать… Мне кажется, здесь у меня другая задача – понять вместе с вами, почему вы оказались в такой непростой ситуации, почему ни те, ни другие отношения не захватывают вас целиком, и вы не можете получать от них удовлетворение.

Пациентка рассказала суть ситуации и надеется получить конкретный совет. Своим вмешательством я ей показываю, каков характер работы с психологом, что это не совет, рекомендация или утешение, а совместный поиск причин происходящего. Дальше я делаю акцент на том, что и те, и другие отношения не ощущаются ею как удовлетворительные, и предлагаю разобраться, почему так происходит.

Она расщепляет мужской образ на «хороший», но не вызывающий страсти, и на «плохой», но сексуально привлекательный. Почему так? Возможно, оттого, что если все это будет совмещено в одном человеке, то невозможно будет выдерживать столь смешанные чувства.

Вариант К. Я.

Вы хотели бы соединить собственную влюбленность и страсть с преданным, надежным и дружеским отношением со стороны молодого человека. Вам предлагают сделать выбор, но, по всей видимости, чтобы быть счастливой, вам нужно и то, и другое. Брак – это очень ответственное решение, поэтому, полагаю, стоит взять достаточно времени, чтобы понять, как вы оказались в данной ситуации и что будет действительно правильно для вас.

Ситуация требует прояснения и исследования, а также выражения чувств. Своим вмешательством я стремлюсь создать пространство для выражения чувств, желаний, опасений и надежд и даю понять, что не собираюсь отвечать на вопрос, что делать и кого выбрать.

Запрос на содействие в осуществлении выбора кажется поверхностным, лишь отражающим ее внутренний конфликт – ее скрытые аффекты и страхи. Взаимная счастливая любовь представляется ей невозможной. Существует лишь выбор между попыткой удовлетвориться синицей в руках и желанием ухватить журавля счастья, но и тот, и другой вариант в то же время представляются ей лишь шагом к несчастью. Возможно, у ее матери не сложилась личная жизнь, и она твердила дочери: «Главное – не упустить свой шанс в молодости». Возможно, несчастная личная жизнь родителей – это та модель, которую она бессознательно воспроизводит в своей любовной жизни. «Откуда такое представление, убеждение о любовных отношениях? Как она оказалась в сложившейся ситуации? Каковы ее чувства, желания и страхи?» – вот те вопросы, которыми я бы, прежде всего, руководствовался в ходе начальных терапевтических консультаций с ней.

Комментарий

Если мы обратимся к идеям терапевтов касательно четвертой ситуации, то мы увидим одну центральную гипотезу, которую явно разделяют и с разной степенью очевидности высказывают все терапевты, а именно невозможность «соединить эмоциональную близость и страсть к одному партнеру» ведет к расщеплению образа объекта любви на «хороший», но не вызывающий страсти, и на «плохой», но сексуально привлекательный, или, иначе говоря, на верного и преданного «друга» и ненадежного, непутевого «героя-любовника». Помимо этого, звучат несколько дополнительных гипотез: предъявленный запрос на содействие в осуществлении выбора между двумя мужчинами – проявление скрытого внутреннего конфликта и/или потребности в поддержке мудрого взрослого; страсть и ответная любовь не возникает к тому, кто любит ее; выбор объекта любви, возможно, связан с фигурой отца; текущая ситуация треугольника вызывает амбивалентные чувства, которые, возможно, резонируют со схожей ситуацией в прошлом.

Своими откликами на запрос на содействие в осуществлении выбора терапевты показывают, каков характер работы с психоаналитическим терапевтом, – что это не совет, рекомендация или утешение, а скорее совместный поиск причин происходящего. Переформулируя запрос в явной форме, например, как в отклике «Мне кажется, здесь у меня другая задача – понять вместе с вами, почему вы оказались в такой непростой ситуации, почему ни те, ни другие отношения не захватывают вас целиком и вы не можете получать от них удовлетворение», или подводя к этому в неявной форме, психоаналитические терапевты стремятся выйти на запрос, соответствующий целям используемого ими метода психотерапии. «Почему же невозможно иметь одного мужчину, с которым были бы возможны и нежность, и страсть?» – вот тот вопрос-запрос, к которому, похоже, все терапевты стремятся подвести клиента.

Ситуация 5. Молодой человек 28 лет

Мне хотелось бы разобраться в том, что со мной происходит. У меня часто бывает такое чувство, что я теряю некий стержень внутри себя, теряю понимание, где я, а где другой человек. Я живу с мамой. Я уверен, что она совсем не ценит меня как мужчину, пытается не видеть моих мужских проявлений. Например, недавно я купил домой набор инструментов, по-моему, очень хороший. Она стала сразу говорить, что надо пойти поменять на другой – как ей кажется, более подходящий. Я разозлился, вынул молоток и стал бить им по плитке на стене в кухне. Я бил не сильно, хотя часть плитки раскололась. Я теряю ощущение, адекватно ли это. Мне кажется, что ситуация заслуживает такой реакции, но потом я начинаю сомневаться, не «слишком» ли это – бить плитку. Так же и в других случаях.

Вариант Л. А.

А. Это ситуация, когда так много чувств, что вы перестаете их контролировать... Вы так рассказываете о ваших отношениях с мамой, как будто вы основной (или единственный) мужчина в доме и на вас лежит много ответственности… Так ли это? Расскажите о вашей семейной ситуации.

Б. Очень много чувств, ярости и, возможно, обиды… Вам хочется проявить себя взрослым самостоятельным мужчиной в доме, но мама как будто не замечает этого и относится к вам по-прежнему как к маленькому ребенку.

Суть ситуации в неком нарушении границ и ролей в семье. Есть фантазии, что сын является функциональным главой семьи (по крайней мере, на каком-то уровне он так себя чувствует). Это проясняется в варианте «А». Также существует конфликт между желанием сына чувствовать себя взрослым мужчиной и позицией матери, которая обесценивает эти усилия и воспринимается гиперопекающей, контролирующей и конкурирующей (вариант «Б»). Чувства захлестывают клиента, и он перестает контролировать свое поведение. Мои намерения – вербализовывать аффект, прояснять отношения и распределение ролей в семье, делать это прозрачным для клиента, работать с сепарацией.

Вариант М. Г.

А. Это очень важно, как мне кажется, то, что вы обнаруживаете некую трудность в ориентирах между вами и другими людьми. И похоже, что она касается в том числе ощущения вашей значимости как личности, как мужчины, а также и того, где вам удается постоять за себя, проявив необходимую долю агрессии, а где это уже переходит в нападение на другого. Мы могли бы поговорить об этом побольше?

Б. Это очень важно, как мне кажется, то, что вы обнаруживаете некую трудность в ориентирах между вами и другими людьми. Вы рассказываете о том, как это проявилось, в частности, в вашем недавнем конфликте с мамой. В этой ситуации, похоже, вас очень обидела и рассердила ее реакция, ведь вам хотелось получить ее признание и одобрение. А часто у вас с мамой происходят подобные ситуации?

Возможно, что у молодого человека есть трудность в ощущении своих границ и понимании, где я, а где другой человек. Вопрос нацелен на то, чтобы сфокусироваться на данной теме. Можно предположить, что ощущение, что пациент достаточно хорош как личность, как мужчина, очень зависит от маминой оценки и принятия, что, в свою очередь, может порождать столь сильную злость и желание отстоять себя и обрести любовь мамы. Главной темой может являться именно эта зависимость от мамы.

Вариант И. З.

Вы обеспокоены тем, что порой утрачиваете понимание себя, свой внутренний стержень, и на примере отношений с мамой рассказываете, как это может происходить: вы совершаете покупку в соответствии с вашим собственным, мужским представлением об инструменте, мама отвергает ваш выбор как, с ее точки зрения, неправильный, и тогда вы чувствуете, что она ставит под сомнение, а вы, вследствие этого, утрачиваете вашу ценность как мужчины. Это вызывает ярость, сила которой заставляет вас сомневаться в адекватности вашего поведения.

Я думаю, что клиент рассказывает о том, что происходит с его мужской идентичностью в отношениях с матерью. Мое первое предположение заключается в том, что он может чувствовать себя обесцененным (кастрированным) своей фаллической, вступающей с ним в конкуренцию матерью. В этой конкурентной борьбе с матерью-мужчиной-отцом («Кто в доме лучший хозяин?», «Кто в доме настоящий мужчина?») клиент чувствует себя проигравшим, утратившим внутренний стержень (ощущение себя взрослым мужчиной). Или же мать критикует его с точки зрения зрелой женщины (мое второе предположение), умеющей хорошо отличать мужчину от не мужчины, взрослого мужчину (например, отца клиента) от маленького мальчика, подходящий ей «инструмент» от неподходящего (клиент бессознательно может очень доверять этому экспертному материнскому мнению, а сознательно – протестовать). Но и в том, и в другом случае результат один: клиент чувствует себя обесцененным, непризнанным как мужчина. Ненависть к матери выражается в форме ярости – бессильной, неспособной прекратить материнское обесценивание, и «слишком» сильной, как чувствует клиент, по отношению к плитке на стене.

В моем обращении к клиенту я описываю процесс утраты им «стержня внутри себя», начиная с того, что в начале ситуации с матерью он чувствует этот стержень в себе, использует его, доверяет ему, опирается на него, совершая мужскую покупку. Но вот появляется мать с ее несогласием, предпочтением другого инструмента, с ее собственными другими представлениями, и в клиенте происходит утрата, разрушение его внутреннего мужского стержня. Мать как будто отбирает его у клиента, присваивает его себе, а у него остается только молоток в руках – вынесенная вовне слабая альтернатива тому, бывшему внутри, а теперь утраченному, захваченному матерью. Или же мать как взрослая женщина отвергает клиента с его детским и именно поэтому недостаточно для нее хорошим набором инструментов, заявив о своем желании иметь другой, ей более подходящий, оставляя сына разгневанным и униженным.

Я хочу передать клиенту мое понимание его чувств в ситуации, о которой он рассказывает, роли его матери в судьбе того внутреннего стержня, о котором он говорит, пытаюсь попробовать перевести внешнюю ситуацию во внутренний план («мама ставит под сомнение, а вы вследствие этого утрачиваете») с тем, чтобы в дальнейшем работать над тем, почему же происходит это самое утрачивание им чувства ценности себя как мужчины. Похоже, что именно в этом клиент и хочет разобраться. 

Вариант Ж. Р.

А. Вы были очень злы в тот момент… неприятно было осознавать, что, что бы вы ни делали, как бы ни старались, вы никак не можете изменить мамино отношение к вам. Она не видит в вас взрослого человека, и в результате вы не можете быть довольны самим собой.

Б. Вы чувствуете отчаяние от того, что не можете угодить своей матери.

Симбиоз с матерью. Запрос на сепарацию от матери, на проработку очень сильной агрессии на мать. Похоже, в отношениях с матерью клиенту не удается осознать свою ценность, почувствовать себя хорошим, взрослым. Бессознательно он ощущает, что является неотъемлемой частью матери и чувствует себя крайне небезопасно, потерявшим свою индивидуальность.

Вариант К. Я.

Когда ваша мама совершенно не принимает вашу независимость и самостоятельность, вы испытываете, как вы полагаете, законный гнев, но затем начинаете осуждать себя за такие проявления злости. А что при этом вы говорите самому себе, что происходит внутри вас?

По-видимому, здесь мы имеем дело с проблемами низкой самооценки, идентичности и сепарации. В этом вмешательстве, на мой взгляд, есть некоторая нейтрализация его чувств и предложение темы независимости в отношениях с матерью. Если бы у него были внутренние ресурсы для сепарации, наверное, он бы уже сделал более решительные шаги в этом направлении. Гнев – это та эмоция, которая содержит энергию для изменения ситуации, но прежде, по-видимому, должны быть проработаны его страхи и зависимость от матери.

Комментарий

В вышеприведенных вмешательствах терапевтов и комментариях к ним звучат следующие гипотезы: симбиотические отношения с матерью, зависимость от ее отношения, любви; нарушение границ и ролей в семье, клиент – функциональный глава семьи; проблема с ощущением собственных границ, с низкой самооценкой и мужской идентичностью; остро переживает, что мать относится к нему как к маленькому мальчику, а не как к зрелому мужчине; мать воспринимается клиентом гиперопекающей, контролирующей и конкурирующей; клиент ощущает себя кастрированным своей фаллической матерью; на обесценивание со стороны матери реагирует бессильной яростью (битье молотком плитки – смещение гнева на мать); необходима проработка проблемы сепарации от матери, сильной агрессии на нее и связанных с этим страхов.

В откликах на этот случай терапевты сосредоточены главным образом на характере отношений с матерью, на хрупком самоощущении и чувстве самости, или, иначе говоря, на фантазиях клиента о себе в отношениях со значимым другим. Поскольку проблемы с сепарацией и идентичностью считаются достаточно серьезными, вмешательства психоаналитических терапевтов на этом начальном этапе, прежде всего, нацелены на прояснение эмоционального опыта, выражение понимания, установление контакта и сбор информации. Пожалуй, можно также сказать, что в откликах терапевтов проглядывает установка на основательное понимание проблемы, ее истоков и на постановку психоаналитического диагноза.

Заключение

Каждая гипотеза – это определенный путь, которым можно пойти. Множество раз в ходе сессии терапевту приходится решать, что предпочесть на очередной развилке дорожки, в каком направлении лучше пойти. Как правило, терапевт осуществляет свои вмешательства на основе одной, двух гипотез. Большее количество гипотез – это скорее результат осмысления с карандашом в руке. Пожалуй, многие вмешательства, приведенные в этой статье, в реальном взаимодействии с клиентами могли бы быть хуже сформулированы и были бы более короткими, так как действовал бы фактор времени. Ведь в реальном взаимодействии с клиентом важно не упустить момент и сделать определенное вмешательство своевременно. Вероятно, была бы большая сосредоточенность на отдельных аспектах сказанного клиентом, меньше суммирующих формулировок, вбирающих почти все из того, что было высказано клиентом. С другой стороны, процесс осмысления материала и формулирования конкретных вмешательств, представленный в этой статье, на наш взгляд, в значительной степени отражает то, как это происходит в реалиях каждодневной практики.

По мнению Мэлана, «клиническое суждение – это своего рода компьютер, который постепенно программируется опытом терапевта и принимает во внимание большое количество различных факторов, производя готовый ответ, который появляется в сознании терапевта» (Malan, 2010). В этой статье мы попытались осветить этот обычно невидимый процесс обработки информации о клиенте, происходящий внутри терапевта, то, как из самых первых впечатлений и гипотез в сознании терапевта начинает выстраиваться внутренняя рабочая модель клиента.

Поскольку приложение теоретических знаний на практике и переход от начальных попыток концептуализации случая к конкретным вмешательствам – тема нашего интереса в этой статье, то давайте обратимся к рабочим гипотезам и характерным стратегиям терапевтов. Обобщая отклики на все пять ситуаций из практики, можно утверждать, что, слушая клиента и подвергая концептуализации материал случая, психоаналитические терапевты, прежде всего, создают гипотезы касательно (1) побуждений и скрытых аффектов клиента; (2) тревог и защит; (3) личностных особенностей; (4) видения себя и других (и отношения к себе и к другим); (5) характера взаимодействия со значимыми другими в текущей жизни; (6) характера отношений со значимыми другими в прошлом; (7) характера отношений с терапевтом; (8) ключевых событий в ходе развития (например, травматических событий).

Как мы видим, слушание клиента – это сложный, многоуровневый процесс, в ходе которого терапевт отслеживает поступающую информацию и генерирует гипотезы о разных аспектах психологии клиента и об особенностях своего взаимодействия с ним. Невольно возникает вопрос: есть ли что-то в материале клиента, чему отдается приоритет в процессе слушания, чем прежде всего занято внимание терапевтов? Известно, что интерес к изучению истории жизни клиента, его детства и юности, опыта отношений, полученного в собственной семье, того, как этот опыт влияет на последующие взаимоотношения и отношение к самому себе, – характерная черта психоаналитических терапевтов. Вместе с тем, анализируя варианты откликов терапевтов, можно сказать, что все терапевты ставят перед собой задачу помочь пациенту понять их подлинные чувства, вывести их на поверхность и пережить их.

Мэлан следующим образом выразил эту главную задачу:

«В любой момент в ходе каждой сессии стоит задача способствовать тому, чтобы пациент вошел в контакт с собственными подлинными чувствами, настолько, насколько он способен их вынести. Следовательно, терапевт должен выносить суждения касательно следующих пунктов:

(1) Степень, в которой пациент способен войти в контакт с собственными чувствами, синонимом чего – поскольку он разговаривает с терапевтом – является глубина раппорта.

(2) Природа скрытых чувств, которые он пока не осознает.

(3) Насколько близки эти чувства к поверхности и насколько они доступны.

(4) Степень тревоги и боли, связанная с переживанием этих чувств.

(5) Способность пациента переносить их.

Конечно же, большую часть времени терапевт не знает всего этого. То, что он может сделать, – это инициировать процесс исследования шаг за шагом и наблюдать за обратной связью, прежде всего за колебаниями в уровне раппорта с пациентом» (Malan, 2010).

В ходе работы над этой статьей используемые в ней ситуации из практики были также задействованы некоторыми из нас в процессе обучения психологов-консультантов. Как показал этот опыт, формулировка собственных вмешательств, их сравнение с другими вариантами и обратная связь студентов и преподавателя могут стать интересным и ценным дополнительным способом овладения навыками психологического консультирования и психотерапии. Кроме того, неторопливый анализ конкретных ситуаций и тщательная формулировка вмешательств позволяет задуматься о собственном способе работы, осмыслить характерные трудности и возможные стратегии их решения, поэтому мы надеемся, что и опытные психологи-консультанты, и психотерапевты извлекут пользу из этой работы.