Комментарий: Глава из книги Ш. Шарп «Как мы любим. Ориентированный на развитие подход к лечению пар» (2018).
Аннотация
В статье изложены мифы романтической и самоотверженной любви, миф о нуклеарной семье как источнике всей любви и миф о самодостаточности пары, а также то, как эти закрепленные в культуре представления влияют на супружеские отношения.
Ключевые слова: миф, забота, брак, любовь, пара, семья.
В нашей культуре закреплены определенные мифы, которые сильно влияют на недостаточную или плохую заботу в браке (marital malnourishment). Влияние культуры часто не учитывается терапевтами и парами, а также опускается в психологической литературе о брачных отношениях. Терапевт, чувствительный к такому влиянию, способен помочь парам понять этот аспект их конфликтов. Поскольку партнеры часто склонны верить в одни и тех же культурные мифы, их понимание зачастую способствует развитию взаимной эмпатии, смягчению защит и созданию безопасного удерживающего окружения для более глубокой терапевтической работы.
В своей замечательной яркой книге «Интимный терроризм: Упадок эротической жизни» (Miller, 1995), Майкл Винсент Миллер рассматривает влияние, на пары мифа о романтической любви и мифа о нуклеарной семье как источнике всей любви. В своей работе я также добавила миф о самоотверженной любви и миф о самодостаточности пары. Сочетание веры в эти четыре мифа и пары юных влюбленных достаточно для недостаточной заботы в браке. Коренятся эти мифы, вероятно, в социокультурных идеалах романтической любви, иудео-христианской морали, протестантской рабочей этике, прямолинейном американском индивидуализме и идеализированной нуклеарной семье.
МИФ РОМАНТИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ
Идеал романтической любви все еще встроен в нашу культуру, хотя некоторые его краски сильно выцвели и потускнели. Мечты о рыцаре на белом коне, возможно, остались в прошлом, однако вера в то, что любовь движет людьми, исцеляет и дарит вечную эйфорию — остается. Романтически влюбленные дарят свою любовь и заботу, делая это спонтанно и не прилагая усилий. Партнеры ожидают, что поскольку они влюблены, все их потребности будут удовлетворяться автоматически. И полагают, что если поддерживают свою любовь, то ее изобилие и удовлетворение потребностей будет бесконечным. Соответственно, идея, что женатым парам необходимо учиться, как заботиться друг о друге, что забота не всегда доступный ресурс, а зачастую дефицитный, становится для многих пар потрясением. Миллер описывает это болезненное открытие и его последствия следующим образом:
«Осознание дефицита заботы может подкрадываться к партнерам особо коварным образом после того, как они женятся. Им кажется, что это насмешка над их самыми заветными мечтами. Выходит, что в браке состоят два человека, которые пытаются жить полноценно, используя эмоциональные и психологические ресурсы, достаточные только для одного. В результате партнеры склонны к варварскому соперничеству за то, чьи нужды будут удовлетворены. Вероятность такой регрессии возрастает по мере того, как браки и семьи в Америке все дальше отплывают от своих причалов, устремляясь в большое общество» (р. 93).
Кроме того, миф о романтической любви помешал развитию адекватных психологических теорий о любовных отношениях. Общепринятое мнение, что либо любовь рождается и живет, либо заболевает и умирает, настолько встроено в нашу культуру, что идея о любви, включающей в себя множество аспектов отношений, развивающихся во времени, а также понимание того, что о любовных отношениях необходимо заботиться, чтобы они развивались и процветали, редко становятся предметом изучения.
МИФ САМООТВЕРЖЕННОЙ ЛЮБВИ
Автоматическое удовлетворение нужд, которое обещает романтическая любовь, резко контрастирует с той тяжелой работой и самопожертвованием, согласно мифу о беззаветной любви. Убеждение, что «лучше давать, нежели принимать» и следование библейским строкам «… отпускай твой хлеб по водам…», привиты нам иудео-христианской моралью.[1] Желания, требования и получение благ, представляется как низменные формы поведения, при которых жадность и эгоистичность, следует человеку перерасти. Суть этого мифа составляет убеждение, что если любовь дается самоотверженно, без ожидания вознаграждения, она будет возвращена с избытком. Люди получат больше, чем они отдают, говорил Иисус: «Кроткие унаследуют землю»[2].
Заключив брак, партнеры вскоре ощущают последствия того, что они стараются действовать согласно своим неверным представлениям. Добродетели беззаветного дарения любви оказывается недостаточно для существования. Начинают нарастать обида и чувство, что тебя эксплуатируют. Ни на ближнем, ни на дальнем горизонте нет признаков справедливого вознаграждения. Но складывается впечатление, что чем больше отдаешь, тем большей отдачи от тебя ожидают. Отношения с партнером начинают ощущаться как бездонная яма потребностей.
Несмотря на то, что мифы беззаветной любви и романтической любви противоречат друг другу, многие партнеры пытаются придерживаться обоих и действуют в соответствии с ними. Токсичное сочетание этих мифов усиливает разочарование и обиды. Рина и Зак остро ощущали разочарование в своих действиях, которые соответствовали мифу о беззаветной любви. Оба чувствовали, что отдают очень многое своему партнеру без должной взаимности и получают за это минимальную благодарность. Поскольку оба чувствовали, что должны отдавать беззаветно, им было трудно признавать или обсуждать свою сильную обиду на то, что они отдают, но не получают достаточно взамен.
Осложняет эту обиду более бессознательное разочарование в неспособности романтической любви обеспечить автоматическое удовлетворение их потребностей. Рина и Зак сердились из-за того, что дарить партнеру любовь оказалось так тяжело. Предполагалось, что дарение и получение должны происходить спонтанно. Неспособность этих глубоко укоренившихся убеждений привести к реализации их ожиданий заставила пару ощутить предательство, в котором некого было винить, кроме как друг друга.
МИФ О НУКЛЕАРНОЙ СЕМЬЕ КАК ИСТОЧНИКЕ ВСЕЙ ЛЮБВИ
Миллер говорит: «Мы обучены тому, что семья должна удовлетворять практически все наши ранние потребности в любви; роман с очаровательным чужаком — потребности середины жизни; и более поздние потребности — снова семья» (Miller, 1995, p. 93). К сожалению, такая идеализация нуклеарной семьи, резонируя с мифом о романтической любви, способствует крушению иллюзий молодой пары. Оба эти мифа ведут партнеров к тому, чтобы они полагались лишь друг на друга (и на детей, когда те появляются) во всех своих эмоциональных нуждах. Это ограничение создает слишком большое напряжение на такую семейную систему, которая позволяет только частично удовлетворять эмоциональные потребности партнеров. .
Однако не удивительно, что многие из нас считают нуклеарную семью первичным или единственным источником интимности, любви и заботы. Поскольку желание стать родителями, как правило, рано или поздно требует переезда, взросление без расширенной семьи поблизости стало общераспространенным опытом. В отличие от доиндустриальных времен, когда молодые семьи были окружены своими расширенными семьями и разносторонне связаны с местным сообществом, сегодняшние нуклеарные семьи чаще живут без такого рода поддержки. Мы не сетуем на неудобства этих перемен в экономике и семейной жизни, но склонны полагаться на нуклеарную семью в удовлетворении всех наших нужд. Фактически, многие это воспринимают как свободу жить самостоятельно, вдалеке от навязчивого вмешательства своих родителей, родителей партнера и других родственников.
Поскольку желание самостоятельности побуждает многих покидать свои родные города, такие пары, как Рина и Зак, начали свою совместную жизнь без расширенной семьи поблизости, глубоких связей с местными сообществами или церковью, без старых друзей и без социальных институций, которые бы их поддерживали. Такая изоляция подталкивает партнеров обращаться только друг к другу для удовлетворения всех своих потребностей. Когда появляется ребенок, проблема нехватки необходимых ресурсов может возрасти до масштаба голода. Махнув рукой друг на друга, партнеры могут трагически воспринимать ребенка как новую надежду на вечную любовь. В своем превосходном обсуждении семьи в рамках истории Дебора Люпниц (Luepnitz, 1988) отметила эту нехорошую тенденцию: «Тогда как ученые, исследующие семьи, иногда говорят, что нуклеарная семья заменила деревню в современной жизни, я утверждаю, что в современной жизни деревню заменил ребенок» (р. 145). Когда Зак уснул на диване, Рина ощутила импульсивное желание взять Элизу к себе в постель, чтобы обниматься с ней и наслаждаться уютом. Но страх, что этим она может навредить ребенку, не дал ей заместить Элизой Зака.
Этим неблагоприятным условиям и их влиянию на нынешние и будущие поколения уделено значительное внимание в текстах по социальной истории, но они очень мало учитываются в психологических и терапевтических подходах к брачным проблемам; книги Миллера и Люпниц представляют редкое исключение. Игнорирование этих тем кажется удивительным, поскольку наша теория развития делает весьма сильный акцент на необходимости заботливого окружения (nurturing environment) для здорового развития ребенка. Заботливое окружение нужно также и для здорового развития любовных отношений, которые так же трудно успешно создать , как и вырастить ребенка. В парной терапии помощь одному или обоим партнерам в развитии системы внешней поддержки часто является важным аспектом лечения.
МИФ О САМОДОСТАТОЧНОСТИ ПАРЫ
Идеализация независимости от родителей и от связей с традиционными институциями (такими как церковь) подкрепляет другой пагубный миф — возвеличивание самодостаточности пары. Этот миф включает в себя то претенциозное представление, что если пара достаточно старается, то она способна все делать в совершенстве и практически или совсем не нуждается во внешней помощи. Этот миф, по-видимому, проистекает из грубого приложения индивидуализма к парам, сочетающегося с мифом, что нуклеарная семья – источник заботы и опеки.
Рина и Зак являются примером множества пар, которые я лечила и которые пытаются жить согласно этому мифу. Они оба происходят из семей с Восточного побережья и там же учились в колледже. Они переехали на Западное побережье не только из-за того, что Заку предложили хорошую должность в местном университете, но также потому, что он особенно хотел жить вдалеке от своих родителей и родителей жены, боясь их вмешательства. Поэтому они отправились на Запад, оставив семьи, старых друзей и все, что их связывало с прежним местом жительства. Они ничего и никого не знали в новом городе, и тогда им это казалось романтическим приключением. Они чувствовали, что могут более свободно строить свою жизнь вдалеке от критических взглядов своих ограниченных, консервативных семей, а также их влияния.
Вдобавок к полному обеспечению эмоциональных и физических нужд друг друга, они верили, что смогут построить успешные карьеры, создать прекрасный дом, накопить сбережения, активно участвовать в общественной жизни, поддерживать хорошую физическую форму и вырастить безупречных детей. Пары с такими неосуществимыми ожиданиями обычно принадлежат к среднему или высшему среднему социальному классу. Богатые пары, вероятно , чаще склонны полагать, что кто-то должен все сделать за них. А пары из низшего класса, бедные пары озабочены проблемами базового выживания и вынуждены полагаться на помощь родственников и окружающих, даже если им это не нравится.
Рина и Зак были нереалистичными в своих ожиданиях, но лишь немного, по сравнению с другой идеалистичной молодой парой, обратившейся ко мне за консультацией. Я совсем недолго работала со Стеллой и Чадом, поскольку они уезжали в страну третьего мира, где собирались жить в маленькой деревне у местной семьи, учить язык и помогать в организации больницы. Они надеялись, что я смогу в какой-то степени вернуть жизнь в их брак за те несколько сессий, что оставались до отъезда. Стелла была на пятом месяце беременности и страдала от токсикоза. Их двое детей, двух и четырех лет, уезжали вместе с ними. Брак Стеллы и Чада был в плачевном состоянии, они чувствовали одиночество и отдаленность друг от друга. Стелла несколько ночей не спала, ухаживая за двухлетним больным ребенком, и была настолько истощена, что с трудом могла ясно выражаться. Юное лицо Чада отражало невероятную усталость от многочисленных обязанностей, и он выглядел вдвое старше своего возраста.
Хотя эта пара была финансово благополучной, они не часто пользовались помощью по хозяйству — раз в неделю к ним приходила уборщица. Родственников поблизости у них не было. Хотя пара считала, что их проблема связана с угасающей страстью, я предположила, что их истощает и сильно напрягает недостаточность базового ухода, и поэтому у них не остается желания или энергии для интимной жизни. Они были как два ребенка, о которых плохо заботились, и даже не понимали, что те голодны, они надеялись спасти себя, спасая мир вокруг. Фактически, было похоже, что на самом деле они ожидают материнской заботы и чувства общности от семьи, в которой собирались жить, и это, наверное, было еще одним разыгрыванием их историй — попыток что-то получить от обнищавшей нуклеарной семьи. Несмотря на то, что я убеждала их тщательно проанализировать мотивы того, зачем они отправляются в это путешествие, а также потенциальные физические и эмоциональные последствия этого решения, они все же уехали, как и планировали.
Через много месяцев, после того, как у них родился ребенок, Стелла связалась со мной. Два месяца они провели в жаркой, грязной лачуге, и в настолько бедной семье , что она не могла обеспечить нормальное питание голодной беременной Стелле. Эти трудности вынудили пару вернуться к цивилизации, где новорожденный и перегрузки Стеллы наконец заставили их пересмотреть свой образ жизни. Первым делом они наняли людей, выполняющих работу по дому в необходимом объеме, так что Стелла и Чад смогли высыпаться. Наладив сон, они стали также нормально питаться. Через некоторое время они смогли заняться своими психологическими проблемами.
Эта пара показывает пример крайней физической и эмоциональной запущенности. У большинства пар с маленькими детьми, которыми я занимаюсь, также встречаются похожие симптомы: напряженные лица, раздражительность, вспыльчивость, хроническая усталость, депрессия — это те характеристики, которые я стала связывать с недостаточной заботой в браке. Какие бы ни были глубинные затруднения такой пары, самой серьезной ее проблемой является физическая и эмоциональная изможденность вследствие безуспешных попыток вести нормальную жизнь без достаточной помощи.
Вновь и вновь сталкиваясь с такими проблемами, парные терапевты предпринимают усилия, чтобы помочь паре компенсировать отсутствие поддержки отрасширенной семьи. Из года в год я все настойчивее указываю на то, что раздражительность, депрессия партнеров и ощущение обделенности являются результатом хронического истощения вследствие попыток удовлетворить слишком много требований без посторонней помощи. Пытаться жить в браке, не получая заботы — это все равно, что ехать на машине без бензина.
Иногда необходимо начать с основных потребностей, таких как достаточная продолжительность сна, здоровое питание, физические упражнения и отдых. Я решительно говорю парам о том, чтобы они обращались за помощью или выполняли меньше работы. Даже состоятельные партнеры, которые легко себе могут позволить домашних работников, сопротивляются этому из-за нереалистичных или пуританских ожиданий в отношении себя. Такое сопротивление подкрепляется почитанием в нашей культуре сверхуспешных людей, которые больше похожи на роботов, чем на людей, словно им никогда не нужен отдых или другие, привычные для человека способы восстановления. Многие партнеры плохо воспринимают новость, что они нуждаются в базовом уходе и переживают это как нарциссический удар. Признание таких человеческих ограничений угрожает их защитно преувеличенному образу себя, который предполагает, что они ни в чем не нуждаются.
Можно гипотетически предположить, что такое непризнание потребностей является также механизмом выживания, который вырабатывается в семьях со скудными эмоциональными ресурсами. Например, Зак, чей отец редко общался с семьей из-за своей карьеры влиятельного политика, был старшим из трех детей, и его загруженная мать нуждалась в том, чтобы он был ее верным партнером и фактически родителем для младших детей. Он еще в очень раннем возрасте научился отрицать собственные нужды. Зак мог завоевать любовь матери как помощник, но не как нуждающийся ребенок, поэтому он похоронил свои детские потребности в уходе и выработал защиту контрзависимости. Его псевдонезависимость была построена на фальшивой конструкции отсутствия потребности и желания получать заботу.
Для таких людей, как Зак, выросших в семье с эмоциональным дефицитом, не нуждаться в базовом уходе менее болезненно, чем постоянно ощущать потребность в любви, на которую никто не реагирует. Поэтому для них может быть позитивным шагом развитие гордости на основе своей самодостаточности и жертвенности. Однако такая защитная структура мешает интимности в любовных отношениях, особенно это касается способности принимать любовь и заботу. К сожалению, без осознания или необходимого вмешательства, этот синдром, порожденный недостатком эмоциональных ресурсов, с большой вероятностью может передаваться из поколения в поколение. Дети, растущие в условиях эмоционального дефицита, скорее всего, создадут такие семьи, где нормального ухода за детьми также будет не хватать, даже при том, что они могут давать своим детям гораздо больше, нежели получали сами.
Распространенное явление, которое подтверждает нашу гипотезу, — это впечатления от визитов родителей, о которых сообщают многие пары. В старые добрые времена (или как там говорится) родители и другие родственники существенно помогали молодой семье. Матери, тети и кузины приходили, чтобы помочь, когда появлялся новорожденный, когда кто-то заболевал или возникала иная потребность. Однако большинство пар, с которыми я теперь работаю, боятся визитов своих родителей, хотя этот страх часто маскируется как смутная тревога. При чрезвычайно напряженной атмосфере и трудной жизни пары, визит родителей обычно предполагает еще больше отдачи и усилий для проявления заботы, разумеется, за исключением критики или молчаливого неодобрения их образа жизни. Печальная противоположность нашему идеалу большой семьи заключается в том, что родители чаще приходят к своим детям, чтобы получить заботу, нежели ее проявить.