Эта статья является описанием моего первого опыта работы в качестве психолога-консультанта. В ней я представляю описание случая моей работы с клиенткой в период прохождения практики в рамках обучения в Институте практической психологии и психоанализа. В статье затрагивается теоретический аспект проблемы, представленной клиенткой, а также представлены мое собственное отношение и переживания, сопровождавшие эту работу.

Рассказывая о себе, часто человек ищет причину своих неприятностей в поступках и влиянии других людей на его жизнь, а самого себя видит жертвой определенных обстоятельств.

В процессе консультации фокус жалобы клиента должен быть переведен с других на себя. Без решения этой задачи достижение каких-либо реальных результатов невозможно. Только если человек ощущает свою ответственность за происходящее, он будет действительно стараться достичь перемен и изменить свою ситуацию, иначе он будет лишь ожидать помощи и изменений со стороны окружающих. Осознавая свою ответственность за ситуацию, человек может сам решить, как ему необходимо поступать, для того чтобы в его жизни произошли позитивные изменения.

Но даже если видно, что он понимает и принимает свою ответственность за происходящее, его представление о том, что и как происходит в отношениях с окружающими, скорее всего, весьма поверхностно и разговор о принятии ответственности  будет важен. Для тех, кто действительно понимает и принимает факт своего влияния на события собственной жизни, обсуждение с психологом своих планов может также оказаться очень полезным, поскольку уточнение деталей взаимоотношений скорее приведет к значительным изменениям в его поведении и отношениях с людьми.

В данной статье я хочу показать, как в ходе краткосрочной работы у пациентки поменялся фокус восприятия себя и своей жизни.

Психологическое консультирование проходило в  три встречи. Пациентка 56 лет, находилась в стационаре в связи с обострением своего соматического заболевания - гипотонии.

Во время первой встречи она была подавлена своим плохим самочувствием и тем, что оказалась в больнице, но на контакт шла охотно, о себе рассказывала с удовольствием, в основном о своей биографии. Рассказы ее были довольно позитивны.

Живет она с мужем, старшим сыном 32 лет и его женой в трехкомнатной квартире. Еще есть младший сын 31 года, тоже женатый, с женой живут отдельно. У сыновей детей нет. Муж, сыновья и невестки работают, сама пациентка тоже до последноего времени работала в строительной компании менеджером проектов.

В детстве жила с мамой, которая мало могла уделять ей времени, хотя очень любила заниматься с дочкой. Девочка росла слабой, с пяти лет врачи поставили диагноз анемия. Не любила физкультуру и спортивные занятия в школе. Но, став постарше, решила поменять отношение к спорту и занималась в секции  спортивного ориентирования «охота на лис», даже как-то выиграла одно соревнование.  Прекратила тренировки из за плохого самочувствия:  с детства у нее присутствует анемия, часто появляется слабость, головокружение. С 17 лет начались внезапные потери сознания, почему и пришлось окончательно оставить спортивную секцию.

После школы она хотела поступать в педагогический институт в Москве, но мама настояла на строительном. Мама осталась жить в северном городке, а в Москве жил отец клиентки и пока училась, она жила с ним.

Родители были в разводе с момента ее рождения. Во время учебы познакомилась с будущим мужем, после окончания института поженились, через год родились сыновья-погодки.

В период от окончания института до выхода на пенсию к врачам обращалась редко, только если госпитализировали с обмороком. Такое случилось несколько раз, но на не запоминала названия препаратов, которыми ее лечили. Если обморок происходил на работе или дома, то ее близкие знали, чем нужно привести ее в сознание и дать посидеть какое-то время, не вызывали врача. На работе коллеги давно привыкли к ее обморокам и также знали, как ей помочь, позволяли ей день-два потом не выходить на работу. Несколько месяцев назад сменился руководитель, который через некоторое время поставил ей условие – или она ложится на обследование и лечение, чтобы избавиться от внезапных потерь сознания на работе, или он ее увольняет. Клиентка отказалась лечиться, и ее уволили. Она очень сильно переживала эту ситуацию, считала себя жертвой новых правил, волновалась о том, как сможет снова начать работать и выплачивать кредит, который еще не успела выплатить.

Ее поведение во время разговора не всегда было предсказуемым. В течение разговора она несколько раз вскакивала и отвлекалась на разговор проходящих мимо пациентов больницы. Даже если человек задавал вопрос не ей, а другом человеку рядом, она отвечала первой, или делала что-то в ответ на просьбу, обращенную к другой женщине. Она порой не оборачивалась на мой отклик, и мне приходилось идти за ней, чтобы продолжить беседу, а в конце нее - договориться о следующей встрече.

О событиях, предшествовавших госпитализации, клиентка рассказала так: у нее понизилось давление, кружилась голова, не могла говорить. Длилось это несколько дней, состояние колебалось - то становилось немного лучше, то снова возвращалась слабость и кружилась голова. Ночь провела тяжелую, тем не менее утром она дождалась пока все уйдут на работу, позвонила своей двоюродной сестре и, как смогла, объяснила, что ей очень плохо. Та приехала и вызвала «скорую».

Пациентка отметила, что в настоящий момент ей нормализовали ритм сердечной деятельности с помощью нового лекарства, и ей понравилось чувствовать себя лучше после его приема.  Она ощущала разницу в своем обычном физическом состоянии и после приема лекарства. Но название его не узнавала, только после моего вопроса задумалась, узнала у врача, а потом назвала его мужу, и тот  купил для нее. Это был момент научения, когда она впервые поняла и приняла для себя, что можно узнать о чем-то, что может улучшить ее состояние, приобрести это и поддерживать свое здоровье самостоятельно.        

На последней встрече она делилась своими детскими воспоминаниями. Оказалось, что в возрасте пяти лет мама забрала ее от бабушки в деревне и привезла к себе в город. Мама к тому времени развелась с мужем и много работала. Дочь отдала на пятидневку в сад. Через неделю девочка начала сбегать из сада, ее несколько раз возвращали, и в конце концов мать приняла решение, что дочь будет сидеть дома, но при этом обязала ее помогать по хозяйству. Пациентка была очень ответственной по ее словам девочкой, она взяла на себя максимально много обязанностей, чтобы мама, приходя с работы, могла отдыхать. Мое воображение потряс чугунный утюг, которым она почти ежедневно гладила белье, хотя  она говорит, что рада была оставаться дома и помнит свое детство как радостный период жизни. Была очень довольна, что ее забрали из садика,  где был жесткий режим, и дома по сравнению с ним ей было намного комфортнее. Очевидно, очень боялась, что если будет маме в тягость, та отвезет ее назад в деревню или отдаст в детский сад, чего ей очень не хотелось.

Это несоответствие в описании событий ее жизни с тем, что она про  них говорит, наводило на мысль, что она изо всех сил старается идеализировать свою окружающую действительность – старается выглядеть хорошей, правильной, бесконфликтной перед всеми, таким же образом представляя и свою жизненную ситуацию. При этом она умалчивает о большом количестве своих неудовлетворенных потребностей, о которых окружающие должны догадываться.

На мой вопрос – считает ли она свои детские годы такими уж безоблачными, если ей приходилось так много и тяжело работать, что, возможно, и повлияло на проблемы со здоровьем, клиентка не ответила, а перешла от разговора о себе к воспоминаниям о детских годах своих детей. Считала, что их детские годы проходили безоблачно, счастливо, и она делала для этого все, что в ее силах. Но тут же она рассказала, что когда она уставала, болела, то ее мальчики, особенно старший, с пониманием относился к ее обморокам, давал ей отдохнуть и занимал в это время младшего. К тому времени им было 3 и 4 года.  Уже с такого возраста дети знали, как ей помочь, если мама теряет сознание в общественном месте – она везде старалась брать их с собой. Дети знали, где какое лекарство лежит и как его надо маме дать. При этом по ее словам она никогда не обсуждала с ними ни свои обмороки, ни то, что чувствовали сыновья, когда она была без сознания.

Я спросила – считает ли она, что дети не догадывались о ее проблемах со здоровьем, раз она на их глазах столько раз была без сознания, и потерять его могла в любой самый неожиданный момент, что не могло их не пугать. Ответила, что не задумывалась над этим и считает, что у ее детей было во всех отношениях счастливое детство.

Моя последняя интервенция, как позже отмечала сама пациентка, смогла дать ей увидеть вторую сторону происходящих в ее жизни событий, уйти от привычной идеализации, почувствовать себя человеком, имеющим потребности, что было признано самой пациенткой. В дальнейшем с ней было проведено несколько встреч психотерапевтом больницы, и она отметила некоторое  улучшение в ее состоянии, в отношении здоровья, своего участия в его поддержании. По словам психотерапевта, пациентка неоднократно подчеркивала, что позитивные изменения в ее психическом состоянии в значительной мере произошли благодаря работе с психологом.

Из всего вышесказанногосоздается впечатление о безответственном отношении пациентки к своему здоровью, собственному телу, отсутствии контроля за своим состоянием. Эту ответственность она передает окружающим, одновременно не отдавая себе отчета, насколько это может нарушать комфорт других людей – родных и коллег.

Женщина  вытесняет негативные стороны своей жизни, выставляя себя только в позитивном свете, таким образом, сообщая о себе как о человеке, не имеющем проблем. При этом окружающие должны сами догадываться о наличии у нее неудовлетворенных потребностей, о которых она не может вербально сообщать. Особенно ярко это проявилось в ситуации, когда новый начальник отказался от ответственности за ее здоровье, что вызвало у нее сильную обиду.

Таким образом,  особенности семейной ситуации в детстве пациентки способствовали выработке и закреплению определенного поведения в отношениях со значимыми фигурами. В дальнейшем соматические симптомы прочно вписались в систему взаимоотношений пациентки, компенсировав ее неумение почувствовать и описать свои ощущения – как телесные, так и душевные. В ходе работы с психологом в период кризиса ее социальной ситуации и на фоне ухудшения соматического состояния, удалось в значительной мере способствовать осознаю пациенткой своей неадаптивной теперь жизненной позиции и обретению новых форм поведения, направленных на увеличение доли ее собственной ответственности за свою жизнь и здоровье.