ВВЕДЕНИЕ

При подготовке системных семейных психотерапевтов широко используется  наблюдение за зеркалом Гезелла. На первом году обучения слушатели имеют  возможность наблюдать за работой опытных специалистов, а в последующие два года  – сами представляют свои случаи для анализа супервизоров, работая за  односторонним зеркалом.

Безусловно, на каждом этапе использование данной формы обучения имеет  свои задачи, связанные со степенью подготовленности молодых специалистов.  Постепенно эти задачи усложняются и перерастают в цели профессиональной  супервизии, которая является составной частью профессионального роста терапевта  любого направления, в том числе и системного семейного психотерапевта.

А.Гезелл  разработал практическую систему диагностики психического развития ребенка от  рождения до юношеского возраста, которая базируется на систематических  сравнительных исследованиях (нормы и разных форм патологии) с применением  кино-фоторегистрации возрастных изменений моторной активности, речи,  приспособительных реакций и социальных контактов ребенка. Для объективности  наблюдений им впервые было использовано полупроницаемое стекло (знаменитое  "зеркало Гезелла").

В терапевтической практике и для обучения студентов одностороннее зеркало  впервые было использовано в 1953 году Чарльзом Фулуэйлером (Калифорния). А  широкое распространение в семейной же терапии одностороннее зеркало получило  после работ Минухина и его коллег в Нью-Йорке. Основной задачей исследователи  ставили возможность наблюдать и комментировать работу друг друга с семьями. Как  отмечают Николс и Шварц «одностороннее зеркало открыло окно в мир семейного  процесса, чего прежде никогда не бывало». Одностороннее зеркало, а в  последствии и видеозапись, позволили наблюдать реальное взаимодействие в семье  в процессе терапии, как бы сейчас сказали on-line.

Для студентов же – это возможность наблюдать за техникой работы мастеров  терапии. Для супервизоров зеркало Гезелла предоставляет уникальную возможность  осуществлять непосредственную прямую обратную связь со студентами, работающими  с семьями. Здесь стоит сказать о том, что супервизия за зеркалом позволяет  давать рекомендации по работе с семьей, не дожидаясь окончания сессии:  супервизор может вмешаться в процесс на любом этапе, направив терапию в  наиболее эффективном направлении, предложить совет или пригласить терапевта  посовещаться. И подобная живая супервизия стала стандартным методом обучения  молодых специалистов, в том числе и в России.

С другой стороны, оставаясь незамеченным наблюдателем, терапевт получает  опыт наблюдения с позиции отстраненного эксперта. То есть, люди, находящиеся по  разные стороны зеркала не являются равными по статусу. И это положение  критикуется терапевтами – ориентированными на постмодернистский подход. Тем не  менее, терапевты постмодернисткой парадигмы используют одностороннее зеркало в  командной работе, когда группа терапевтов работает совместно с семьей и им  нужно в разные моменты входить и выходить из кабинета.

Таким образом, возможность наблюдать за семьей, когда её члены  демонстрируют текущие паттерны взаимодействия, представила уникальную  возможность применения системного мышления в психотерапии.

В соответствии программой подготовки в Институте практической психологии  и психоанализа в течение первого года будущие семейные психотерапевты в режиме  реального времени наблюдают за терапией семей, которую проводят более опытные  коллеги, а на втором году молодые специалисты, работая за зеркалом, получают  «живую» супервизию.

Что дает такой опыт самим слушателям? Именно этот вопрос оказался в  центре обсуждения два года назад на традиционной весенней конференции, когда  наши коллеги – студенты семейной специализации делились своими впечатлениями о  супервизиях, проходящих за зеркалом под наблюдением опытных мастеров –  преподавателей нашего института. В Журнале практической психологии и  психоанализа за 3 сентября 2006 г. была напечатана их  статья «Круглый стол: Об опыте "живых" супервизий в обучении  системной семейной терапии».

Мы хотели бы продолжить эту,  на  наш взгляд, интересную тему и  рассказать вам в форме своеобразного четырехчастного доклада-отчета о том,  как  проходит обучение на первом году  специализации по системной семейной терапии, когда студенты пока еще только  наблюдают работу преподавателей А.Я.Варги и А.В.Черникова, что было интересно  лично каждому из авторов данной работы, что может быть полезно для будущих  слушателей специализации.

Наблюдение за работой опытного семейного специалиста позволяет, в первую  очередь, систематизировать изученный к этому времени теоретический материал. К  сожалению, современная ситуация складывается таким образом, что молодые  специалисты далеко не всегда имеют возможность проводить собственные приемы. А  тем более отсутствие опыта системного анализа ситуаций, не позволяет принимать  семьи и, таким образом, накапливать собственный практический опыт. Дефицит  последнего и восполняется в результате наблюдения за терапией семьи в условиях  одностороннего зеркала.

Следующим моментом, существенно дополняющим первый тезис, является факт  получения в процессе обучения реальных примеров, иллюстрирующих отдельные  теоретические положения классиков системного подхода. Таких как, примеры  патологических коммуникаций в наблюдаемых семьях, в частности, «двойные  ловушки»; снижения уровня дифференциации от поколения к поколению,  трансгенерационной передачи патологических паттернов коммуникации; функции  симптома в семейной системы и т.д.

Светлана Тимофеева, анализируя особенности  взаимодействия между членами одной из наблюдаемых за зеркалом семей, нашла, что  феномен, описанный Бейтсоном как «алкогольная коммуникация», может быть  распространен и на другие способы взаимодействия в семьях.

Алкогольная коммуникация в семейной системе –  универсальный феномен?

Зеркало Гезелла позволяет наблюдать терапию со стороны, увидеть  коммуникации, не вступая в терапевтическое взаимодействие с семьей.

На меня произвел впечатление феномен алкогольной коммуникации в семье  матери-одиночки и ее сына мальчика-инвалида. Очевидно, что компьютерная  зависимость имеет ту же логику, что и алкогольная. Но меня удивило, как  алкогольная коммуникация может транслироваться даже на такие социальные сферы,  как, например, посещение школы. Системно-теоретическое исследование алкогольной  зависимости, описанное Г. Бейтсоном в статье «Кибернетика Я: теория  алкоголизма», открыло мне новое видение процесса коммуникации в семейной  системе клиента. Я увидела много общего между алкогольной коммуникацией,  описанной Г. Бейтсоном, и интеракциями, существующими в наблюдаемой нами семье.

Генограмма      наблюдаемой семьи    

Просто поразительно, как, люди, не употребляющие алкоголь, демонстрируют  поведение, свойственное алкоголикам. Мне хотелось бы поделиться с вами своими  наблюдениями. Сопоставить их с вышеупомянутыми идеями алкогольной зависимости,  представляющими большой интерес для понимания теории систем.

Жизнь зависимого алкоголика условно делится на две стадии: трезвость и  интоксикация. Если рассмотреть в этом  ракурсе стадии взаимодействия идентифицированного пациента (И.П,), можно  выделить «трезвое поведение»:

•  
• Фаза - хождение в школу, сепарация и социализация (что  вызывает сопротивление системы и воспринимается ей как угроза гомеостазу).  Предположим, это – трезвость.

И «пьяное  поведение»:

•  
• Фаза - состояние болезни, сидение дома, самоизоляция,  которая принимается семейной системой. Это интоксикация.

Одной из причин, по которой ребенок отказывается от посещения школы,  является его неудовлетворительная жизнь в школьной среде. Свои визиты туда И.П.  описывает, как тревожные моменты жизни, полные фрустраций и опасений. Его  поведение в школе пассивно-агрессивное.

Допустим, неудовлетворенная школьная жизнь подталкивает его к тому, что  бы сидеть дома, не социализироваться. Соответственно, трудно ожидать от него,  что некая процедура, укрепляющая паттерн его жизни, полный фрустраций и  опасений, может изменить его тягу к самоизоляции. Следовательно, если «школьная жизнь» - тревожна, ошибочна, то  «сидение дома» – исправление ошибки. Как у алкоголика трезвая жизнь  ошибочна, а интоксикация – исправление ошибки. Таким образом, происходит  взаимодополнение самоизоляции и социализации.

Во многих случаях люди используют алкоголь и даже крайнюю интоксикацию  как анестезию от обычного горя, обиды или физической боли. Что происходит с  зависимыми алкоголиками: "горе", "обида" и  "фрустрация" повсеместно используются ими как оправдание для выпивки.  Нечто похожее я увидела в семье за зеркалом.   Дети после серьезной перенесенной травмы перестают посещать школу,  находятся какое-то время в изоляции от своих фактических возрастных  потребностей, и функционально «превращаются в младенцев», за которыми ухаживают  родители. Однако семья и ее субъекты повсеместно используют болезнь ребенка,  как оправдание для невозможности сепарироваться, приобрести эмоциональную  независимость.

•  
• Хождение в       школу, как трезвость для алкоголика

Семейное окружение мальчика уговаривают его пойти в школу, подобно тому,  как близкие алкоголика уговаривают его быть сильным, бороться с искушением.  Однако, после наступления того часа, когда ему надо было выходить в школу, а он  остался дома, мотивация идти в школу обращается в ноль. Тоже самое происходит с  алкоголиком, после первой рюмки.

•  
• Гордость

Гордость И.П. заключается в том, что он МОЖЕТ ходить в школу. И когда он  туда идет, то видит в этом великое событие. Его принцип жизни «Я могу»  сталкивается с некой субстанцией «головной болью», с «сидением дома», которая  бросает ему вызов. Когда в борьбе побеждает «сидение дома», это мальчиком  рассматривается, как элемент от него никак не зависящий, помещенный вне границ  самого себя.  «Это не я не пошел в школу,  это головная боль меня туда не пустила». Алкоголическая "гордость"  последовательно сужает концепцию "Я", помещая происходящее вне границ  его компетенции.

•  
• Гордость и       симметрия

Так называемая "гордость" алкоголика всегда предполагает  реального или фиктивного "другого". У алкоголика с другим  складывается конкретные отношения: либо симметричные, либо комплементарные.

Когда И.П. постепенно инвалидизировали, он пытался бороться с мамой и  бабушкой, которые призывали, заставляли его идти в школу, приводили самые  разные аргументы. Теперь на попытки отправить мальчика в школу, он либо  комплементарно противопоставляет болезнь, показывая ее во всей красе. Либо  утверждает свою силу попытками противостоять болезни, «выучив учебник по физике  за один день и успешно сдав экзамен». Однако это характерно для симметричных  реакций, короткий период успешной борьбы ослабляет его мотивацию, и мальчик  снова впадает в «пьяную стадию», т.е. остается дома и перестает ходить в  школу.  Симметричное усилие требует  непрерывного присутствия оппонента.

По мере  усугубления ситуации, и патологического развития семейной системы, фокус борьбы  смещается. Теперь ни мама, ни бабушка не в силах оказать на него давления, и  И.П. вовлекается в новый тип симметричного конфликта. Он должен доказать, что  не хождение в школу не помешает ему успешно ее закончить и социализироваться.  Что он и пытался сделать на сессиях за зеркалом.

Тем временем  мальчик растет, у него появляются новые подростковые потребности, общаться с  девушкой, например. Его отношения с той субстанцией, которая ходила бы в школу,  социализировалась, общалась с друзьями, все ухудшаются, провоцируя  неуверенность и парализуя возможность сдвинуться с точки. Юноша не может  принять то, что его образ жизни не позволит ему сепарироваться,  социализироваться, и достигнуть заветных желаний.

Итак, можно  сказать, что подобно тому, как отношения между алкоголиком и его реальным или  фиктивным "другим" явно симметричны и явно схизмогенны, отношения  между «пьяным поведением» ребенка, сидящего дома, находящегося в самоизоляции и  другим «трезвым поведением» ребенка, посещающего школу, социализирующегося и  сепарирующегося, имеют симметрический схизмогенез. Они подвержены эскалации.

Гордость И.П. в  том, что он может ходить в школу - это в известной степени ирония -  целенаправленное усилие к испытанию "самоконтроля" со скрытой, но  недвусмысленной целью доказать, что "самоконтроль" неэффективен и  абсурден: "Это не работает". Финальным выражением для алкоголика  служит действие – выпивка, а для нашего клиента после планирования во всех  подробностях как он собирается в школу, разрешение самому себе туда не ходить.  Героическая борьба с искушением остаться дома, заканчивается сидением перед  монитором компьютера.

•  
• И.П. дома – так действует болезнь?

Сказанное выше о  «каторге симметричной гордости» - лишь половина картины. Состояние сознания  алкоголика, борющегося с искушением выпить и состояние сознания наблюдаемого  мною участника психотерапии, борющегося с искушением остаться дома, имеют много  общего. Болезнь помогает и способствует тому, что бы он не ходил ни в какую  школу. Очевидно, что это состояние крайне неприятно. У него есть альтернатива  этому неприятному состоянию – остаться дома. С этой комплементарной уступкой,  которую И.П. иногда видит как действие "назло" маме и бабушке,  тревога, раздражение и паника исчезают, снижается потребность общаться с  другими детьми в школе, в реальной жизни. Наш клиент погружается в виртуальную  реальность, уверенно общается в чате, совершает виртуальные подвиги в онлайн  игре, начинает (хоть и понарошку) жить взрослой жизнью, становится частью  человеческого, пусть и интернет, но сообщества.

Таким образом,  мне было интересно понять, как вписался в систему симметричный схизмогенез,  который свойственен алкогольным семьям. Такие паттерны, как неподчинение,  неприятие, видеть подвиг на пустом месте - они фундаментальны, глубоко  погружены в систему. Если брать за основу алкогольную коммуникацию, то не желание  ходить в школу (а также болезнь, невозможность сепарации), является сама по  себе системой, большей, чем семейная система клиента. Просто удивительно, но я  увидела алкогольную семью с зависимым и созависимым поведением. Никто из  субъектов взаимодействия не употребляет алкоголь, но все ведут себя, как  пьяницы, как зависимые алкоголики. Юноша, обслуживая психологические  потребности мамы и бабушки, вынужден быть в этой семье «алкоголиком». Там все  друг к другу сильно привязаны и нормального формирования эмоциональной  независимости в свое время не произошло ни у мамы мальчика, ни у него,  соответственно.

Г. Бейтсон в  статье «Кибернетика Я: теория алкоголизма» выдвигал предположение о том, что  алкоголик в трезвом состоянии действует в русле эпистемологии, хотя и  традиционной для западной культуры, но неприемлемой с точки зрения теории  систем; состояние алкогольной интоксикации дает алкоголику частичный и  субъективный прорыв к более правильному состоянию сознания. Анализируя процессы  взаимодействия в семейной системе клиента, я нашла подтверждение этих идей.

Имея возможность в течение года наблюдать за работой двух мэтров  отечественной системной семейной психотерапии, слушатели получают интересный  опыт сравнения разных стилей работы. Примеряя замеченные различия к собственным  потребностям, молодой специалист получает уникальную возможность определиться  со своим будущим стилем работы, который, безусловно, будет выкристаллизовывать  только в ходе последующей собственной практики. Но, тем не менее, на наш  взгляд, начинающий системный психотерапевт начинает выделять отдельные,  наиболее эффективные паттерны терапевтического воздействия именно при работе за  зеркалом Гезелла.

Римма   Максимова посчитала  важным для себя поделиться опытом поиска профессиональной идентичности в  течение первого полугода обучения на программе специализации по системной  семейной терапии.

Поиск  профессиональной идентичности: формирование  системного взгляда на проблему

В этом докладе мне хотелось бы затронуть вопрос поиска собственной  профессиональной идентичности в период занятий с использованием зеркала  Гезелла.

До специализации по системной семейной терапии, я изучала различные курсы  (Эриксоновскую терапию, психодраму, телесно-ориентированную терапию) и  получила достаточно многоплановый взгляд на  различные виды терапии. Интерес к внутреннему миру человека, а также знание  техник работы в разных подходах, позволяет мне внутренне принять тезис о  равноправности всех людей, и это помогает мне удерживаться в нейтральной  позиции по отношению к клиентам.

Для меня важно было понимать, что каждый человек уникален. И, наверное,  поэтому в начале обучения на специализации мне было трудно перестроиться на  системный взгляд на проблемы в семейных отношениях. Часто на сессиях за  зеркалом  события в семье виделись как  причинно-следственные, непросто было отойти от линейной логики рассматривания  коммуникаций и поведения членов семьи. Сложно было сосредоточиться именно на  взаимодействии клиентов, уйдя от личных проблем каждого. Не всегда получалось  выделить циркулярную последовательность во   взаимодействии членов семьи, приводящую к повторяющимся паттернам в их  поведении.

По прошествии полугода обучения, восполняя знания занятиями на базовых  дисциплинах, я увидела  многогранность  различных подходов и техник семейной терапии. Стали более понятны техники и  приемы, которые использовались на   занятиях за зеркалом (присоединение, деконструкция, уникальный эпизод,  экстернализация, циркулярное интервью и другие).

Переход на системный взгляд   осуществлялся медленно, но верно, каждое последующее занятие за зеркалом  добавляло свою крупицу в копилку формирования системного взгляда. Постепенно  мне стала понятна связь между членами семьи,   как и зачем каждый вносит свой вклад в формирование трудностей  в семейных отношениях, проще стало выходить  на метакоммуникативный уровень при рассмотрении коммуникаций в семье, более  отчетлив стал механизм гомеостаза семейной системы. Стало очевидно: в семье,  как в системе - нет правых и виноватых, все взаимосвязано.

В живом процессе терапии постепенно выстраивалась системная гипотеза, в  случае с семьей – при первоначальном запросе родителей, что дочка плохо себя  ведет, выяснилось, что дочка «поставляет» в семью проблемы, чтобы родители  занимались ею, оставались в родительских ролях, не решали свои супружеские  проблемы, которые больше угрожают целостности семье, чем детские проблемы  дочки.

Большое впечатление на меня при работе с семьей произвела  индивидуальная сессия с ребенком (в случае работы с семьей), то насколько  девочка может включаться в ситуацию, быть дисфункциональным подростком, чтобы вытягивать  маму из собственной родительской семьи. В этом взаимодействии я наглядно  увидела как происходит циркулярное взаимодействие  и работает гомеостаз системы: мама уходит из  супружеской роли в детскую для своих родителей, дистанция увеличивается,  супруги ссорятся, дочка предъявляет свои проблемы – родители взаимодействуют по  этому поводу и дистанция сокращается, увеличивается тревога,  и возникает супружеский конфликт. Также я для  себя отметила, как укрепление горизонтальных связей – супружеской коалиции,  положительно влияет на семейную систему, сближается дистанция между супругами,  нет необходимости взаимодействовать между собой через проблемы дочки, что, в  свою очередь, дает подростку возможность сепарироваться.

Еще меня очень впечатлило мастерство терапевта находить точные слова для  каждого, говорить на  языке клиентов,  заменяя профессиональные термины обычными словами.

На одной из сессий при работе с мамой и сыном я смогла оценить, как  каждый вносит свой вклад в проблему и отследить циркулярную последовательность:  сын не ходит в школу, хочет сидеть дома – это позволяет маме также сидеть дома,  она всегда нужна – можно не искать хорошую работу, уход за сыном ее  оправдывает, в то же время она подкрепляет его поведение – он сидит дома и она  работает полдня.

Впрямую видя работу терапевта за зеркалом и находясь в этом поле, я для  себя отметила чувства, которые возникали по отношению к клиентам. Например:  много противоречивых чувств возникало, когда клиент использовал в своей речи  вычурные, витиеватые фразы, уходил от темы, предложенной терапевтом в сторону  политики (как сопротивление терапии). В частности, возникало чувство  раздражения. Иногда  мои чувства  совпадали с чувствами группы после сессии или кто-нибудь разделял их, а иногда  - нет или они были противоположны.

Наблюдая, как ритуалы, предписанные семье для сближения дистанции между  супругами и укрепления супружеской подсистемы, влияют на взаимоотношения  партнеров, я посчитала полезным использовать их и в собственной семье.

С помощью  занятий «за  зеркалом» мне легче было осознать свою роль в своей семейной системе и увидеть  процессы, происходящие в семье.   Буквально каждое занятие и тренинг добавляют знаний и формируют  системный подход.  Но, даже осознавая все  это, не просто избегать возвратов к старым реакциям, все изменения происходят  постепенно. Сравнивая свой опыт в качестве клиента, наблюдая за работой  терапевта за зеркалом и видя изменения во взаимодействии членов семьи, яснее  понимаешь  процессы, происходящие на  терапевтической сессии. Практические занятия с использованием зеркала Гезелла  дают наглядное подкрепление теоретических знаний, которые даются на лекциях.  Опыт живого наблюдения за реальным терапевтическим процессом нельзя заменить  никаким теоретическим материалом!

Виктория Ананьева размышляла об  опыте участия в работе рефлексивной команды с клиентами, которые находились в  терапии у Анны Яковлевны Варги в течение первого полугодия нашего обучения.

Рефлексивная команда как механизм включения более тонких уровней рефлексии

В начале несколько слов о том, что такое рефлексивная команда и как она  работает. Традиция работы с терапевтическими командами при использовании  одностороннего зеркала давно утвердилась в семейной терапии. Многие основные  принципы такого вида работы были разработаны Миланской группой. Именно  стратегическое направление, как наиболее техническое, требовало тщательного  наблюдения и анализа работы терапевта. Согласно выработанным правилам,  участники команды находились за зеркалом Гезелла и всегда оставались невидимыми  для людей, обратившихся за помощью. Их роль состояла в выдвижении системных  гипотез (о семейной и терапевтической системах) и в планировании последующей  работы с семьей. Непосредственно же работать с семьей, сообщая ей о сложившихся  гипотезах, должен был лишь один терапевт. Это были варианты наблюдающей команды  или «консультационной группы» (в терминологии П.Пэпп). Когда участники группы  находятся на метапозиции по отношению к терапевтической ситуации и помогают терапевту  удерживать нейтральность. Однако при подобной работе всегда вставали этические  аспекты относительно автономности и анонимности команды. По мнению известного  терапевта Пегги Пэпп, команда здесь была «голосом с неба» - верховным арбитром  и судьей.

Дальнейшее становление семейной терапии проходило по пути развития  отношений реального сотрудничества команды, терапевта и семьи под влиянием  философии конструктивизма. Стив де Шейзер разработал свою, ставшую  классической, схему подобной работы. Согласно ей команда все еще находится за  зеркалом, но это уже не просто внешней наблюдатель, а полноправный участник  терапевтического процесса. Члены группы описывают те закономерности  взаимодействия, которые демонстрирует и описывает сама семья. Функции команды и  терапевта, называемого проводником, здесь четко разделены. Каждая из сторон  имеет решающий голос в соответствии с полной ответственностью за свою часть  работы.

На следующем этапе развития семейной терапии клиенты стали привлекаться  как свидетели обсуждения в команде. И в этот период использование зеркала  перестало быть неотъемлемой частью терапевтического процесса. Команда и клиенты  могли находиться в одном помещении, что не противоречило общей логике ведения  терапевтической сессии. Клиенты получили доступ ко всему многообразию  высказываний о своей семейной ситуации. И основной задачей команды становится  создание максимально широкого представления о происходящем с семьей. Все  участники процесса были в равной степени вовлечены в обсуждение с правом  высказывать несогласие с отдельными идеями.

С этого момента команда, функционирующая в присутствии клиентов, стала  называться рефлексивной. Новую концепцию командной работы в семейной терапии  описал в1987 году Том Андерсен из Норвегии. Согласно ей, рефлексивная команда  воплощает в терапевтической практике главную конструктивисткую идею: значения,  смыслы и интерпретации не существуют ни объективно сами по себе, ни «внутри»  индивидуальной психики. Они рождаются в процессе диалогов.

Я не стану рассказывать о влиянии, которое оказывает команда терапевтов  на клиентов. Об этом много написано. Мне хочется остановиться на собственном  опыте, который я получила в ходе подготовки, а затем и участия в такой работе. Как  вы уже, наверное, поняли, в течение первого полугода обучения системной  семейной терапии нам удалось наблюдать работу с двумя семьями. По мнению  терапевта, непосредственно ведущего сессии, для одной из них было бы полезно  услышать, что думает группа о происходящем в терапии.

Эта семья, состоящая из отца, матери и дочери-подростка 14 лет, пришла в  терапию по направлению школьного психолога, которого насторожило состояние  девочки по результатам проведенного рисуночного теста. Иными словами, поводом  для обращения в терапию послужил дисфункциональный ребенок, который своим  поведением как бы возвращал мать в семью. Тем не менее, достаточно быстро стало  понятно, что основная проблема кроется в супружеской дисфункции. Просто  обращение по поводу ребенка было более безопасно. 

В результате проведенной работы наметилась некоторая положительная  динамика в укреплении супружеской подсистемы (хотя и частично, но были  выполнены предписания, направленные на сближение супругов). А поскольку семью  можно было отнести к типу несбалансированных семейных структур, то достигнутые  результаты, внешне кажущиеся небольшими, уменьшали риск нарастания тревоги, что  позволяло семье меняться длительно и постепенно.

Именно поэтому, готовя нас как рефлексивную команду, семейный терапевт  сосредоточил внимание на разнообразных способах выражения поддержки с  минимальным количеством интерпретаций, которые могли бы остановить тенденцию к  позитивным изменениям в системе. Также для минимизации риска возвращения семьи  на привычные паттерны поведения, было решено из всех возможных форм работы,  остановиться на той, когда рефлексивная команда, находящаяся в ходе всей  терапии за односторонним зеркалом, переходит в консультативный кабинет и  высказывает свои идеи непосредственно клиентам. Последние, в свою очередь,  имеют возможность выразить согласие или несогласие с тем, что услышали. 

В подготовке участвовала вся наша группа. Первоначальная задача состояла  в выделении ресурсных тем для находящейся в терапии семьи. Разворачивание их  перед клиентами в разных ракурсах должно было укрепить основу для начавшихся  изменений.

Следующим этапом подготовки была отработка правильности построения фраз.  Это не было столь легко, как может показаться. Ведь свободное владение  определенными, терапевтически грамотными штампами требует многократных  повторений. Можно сказать, это была своеобразная артикуляционная гимнастика, в  ходе которой мы тренировали навык использования определенных речевых шаблонов,  с одной стороны. А, с другой стороны, это была тренировка умения выражать свои  мысли максимально полезным для клиентов образом. У каждого участника группы  актуализировалась необходимость вербализовать чувства или мысли, возникавшие в  процессе наблюдения за семьей. Здесь важно было понять, что действительно могло  быть полезно семье, а что – простое человеческое любопытство. 

И еще один важный момент. В данном конкретном случае, в ходе терапии по  отношению к отдельным членам семьи у всей группы в целом, и лично у меня, чаще  появлялись негативные эмоции. А этого нельзя было демонстрировать. Поэтому  такая подготовка стала еще и тренингом позитивного переформулирования.

Мне кажется, что этот подготовительный этап стал именно  методологическим и был направлен на овладение слушателями необходимыми  знаниями, умениям и навыками. Заключительная же часть работы в рефлексивной  команде – непосредственное общение с клиентами - значительно больше  способствовало развитию моей собственной рефлексии, нежели расширению моих  технических возможностей. 

Безусловно, в целом в результате работы за односторонним зеркалом весьма  важным опытом, который могут вынести слушатели, является рефлексия по поводу  увиденного. По окончании каждого дня работы члены обучающейся группы имели  возможность поделиться собственными чувствам и переживаниями, возникшими в ходе  наблюдения за происходящим. Участие же в рефлексивной команде можно расценивать  как некий механизм включения более тонких уровней рефлексии. Именно в ходе  непосредственного общения с клиентами у меня внутри произошло некое  переключение.

Я не знаю, быть может, это было результатом того, что я в составе группы  своих сокурсников физически переместилась в консультативный кабинет. И  оказавшись там, включилась в то эмоциональное поле терапевтической системы.  Ведь находясь по другую сторону зеркала, я воспринимала все происходящее между  терапевтом и клиентами как сторонний наблюдатель. Да, у меня появлялись чувства  в связи с процессом, но это были мои переживания, они были связаны с каждым  отдельным членом семьи весьма опосредованно. А здесь, находясь рядом с ними в  одной комнате, я смогла как-то иначе увидеть их. Нет, не оценить, а именно  почувствовать. В результате этого мне, например, весьма легко удалось  преодолеть то негативное впечатление по отношению к главе семейства, которое  сложилось у меня на протяжении всех предшествующих встреч. Иными словами, мне  удалось выйти из собственной ловушки: то раздражение в адрес отца, являвшегося  следствием моего вовлечения в некую борьбу за права и свободы женщин, которых в  этой семье притесняли, сменилось ровным и спокойным отношением. И из этой  нейтральной, по-настоящему терапевтической позиции я вдруг увидела этого  мужчину иначе. Поэтому слова поддержки, которые мне полагалось сказать,  оказались для меня совершенно естественными.

Таким образом, лично для меня участие в рефлексивной команде стало  полезным опытом нейтрального отношения к клиентам, расширившим мои профессиональные  границы. Кроме того, такая работа – хороший способ, позволяющий терапевту самому  отследить собственные ловушки, а также реальная возможность почувствовать  разницу между позицией стороннего наблюдателя, находящегося за односторонним  зеркалом, и терапевта, включенного в общую эмоциональную связь с клиентами  внутри терапевтической системы.

В завершение своих размышлений о использовании рефлексивной команды при  подготовке семейных терапевтов, хотелось бы обратиться к нашим руководителям.  Если была бы возможность отрабатывать навыки вербализации своих мыслей и  переживаний более длительное время, на протяжении как минимум нескольких  рабочих дней, по итогам нескольких сессий, это привело бы к формированию более  устойчивого навыка у будущих семейных терапевтов.

Ирина Галасюк более подробно  остановилась на одном из наиболее важных моментов, завершающих каждый отдельный  этап обучения, а именно на написании отчета. Итоговая работа в каждом отдельном  случае дает возможностью слушателю обобщить весь свой опыт, полученный в ходе  наблюдения за терапией семьи. О своем видении происходящего «за зеркалом», а  также об опыте написания итогового отчета размышляет автор.

Ирина Галасюк более подробно  остановилась на одном из наиболее важных моментов, завершающих каждый отдельный  этап обучения, а именно на написании отчета. Итоговая работа в каждом отдельном  случае дает возможностью слушателю обобщить весь свой опыт, полученный в ходе  наблюдения за терапией семьи. О своем видении происходящего «за зеркалом», а  также об опыте написания итогового отчета размышляет автор.

«Семейный терапевт – это совсем не харизма.  Это ремесло».

Безусловно, чем сто раз услышать,  лучше один раз увидеть! И на словах трудно передать все то, что переживают в  «зазеркалье» студенты! Сама обстановка, в которой проходит обучение, не просто  дает возможность получения практических навыков работы с клиентами, но и становится  местом, где в реальности будущий семейный терапевт может проанализировать то,  что с ним происходит  во время приема  семьи.

За зеркалом начинается прием. В  комнате, где находятся студенты, выключен свет и под лучиками фонариков каждый  делает свои пометки и старательно записывает свои мысли. По началу трудно.  Нейтральность или ее потеря по отношению к одному или нескольким членам семьи;  идеи, возникающие при наблюдении за работой мастера; восхищение или сомнения в  применении той или иной техники – все это становится не просто предметом  анализа, это кусочек настоящей, достаточно бурной жизни, которая течет по «ту  сторону зеркала». Если бы можно было снять на камеру происходящее в этой  комнате… Страсти, которые иной раз кипят в ответ на яркий эпизод терапии,  разделение на «группы поддержки» – одни уверены, что во всех бедах виноват один  супруг, другие – выступают в поддержку другого… собственные проекции,  воспоминания из жизни.

Но вот прием закончен и в  «студенческое зазеркалье» возвращается преподаватель. Часто говорить хочется  всем и сразу. Но здесь уже хаоса не допускается. Все должны высказываться по  очереди. Порой это не просто и правило говорить по одному выполняется не  всегда…но тут же «порядок» восстанавливается и начинается обсуждение – что заметили,  что чувствовали, какие гипотезы созрели, что можно было сделать иначе, чем  делал терапевт. Вот это, наверное, самое сложное. Особенно в начале  обучения.  

Не просто начать «мыслить  системно» сразу, прямо с первого шага. Не всегда получается сказать так, как  надо с точки зрения системы.  В книгах  все описано. Симптом обслуживает систему. Если ребенок болеет и вот уже в  течение нескольких лет не выходит из дома, значит это кому-нибудь в семье  необходимо! Родителям легче обсуждать плохое поведение дочери, чем разобраться  в собственных отношениях.  Все казалось  бы так просто! Но говорить точно и по делу не легко. Безусловно, должно пройти  время для того, чтобы «мыслить системно» более быстро и эффективно.

Ну а в процессе нашего обучения  этому способствует написание отчетов о «зазеркальной терапии». Ведь  уникальность показанных нам случаев не только   в том, что мы имели возможность наблюдать работу опытных терапевтов, но  и в том, что это были не отдельные эпизоды, приемы, а полнокровная  краткосрочная терапия. Поэтому написание отчета – это возможность проследить  динамику терапии в целом, увидеть продуктивность техник и их воздействие на  клиентов на протяжении продолжительного времени.

Вместе с тем, есть и еще одна сторона этого вида работы. «Из поколения в поколение»  передается напряжение, витающее вокруг «отчета о случае». Воистину настоящая  трансгенерационная передача от студентов старших курсов поступающим и  обучающимся на первом курсе. Легенда о том, что многие не справляются и уходят  сами, а многих «уходят» не по собственному желанию является не легендой, а  самой что ни на есть настоящей «правдой жизни». И это подтвердила нам в беседе  А.Я. Варга. Скажу честно, имея уже немаленький опыт индивидуального  консультирования, я, как и большинство студентов специализации первого года  обучения, рассматривала написание отчета как «тяжелое испытание», связанное с  неопределенностью и «посланием от старших коллег» об опасности быть  отчисленным  …

Я начала писать отчет не сразу после окончания терапии. Как-то трудно было  именно начать. У меня было ощущение, что мне не хватает теоретических знаний  для того, чтобы грамотно подойти к анализу случая. Я просматривала сделанные  мной записи, перечитала уже знакомые мне книги, примеряя теорию к увиденному  мной «за зеркалом».  Причем, надо  сказать, что в семестре я тоже неоднократно обращалась к учебной литературе, но  многое поняла именно когда писала отчет.

Не могу сказать, что получалось у меня быстро. Я старалась воссоздать  весь процесс терапии, проследить все техники, которые были использованы  терапевтом. При этом, ловила себя на мысли, что мало говорю о себе, и это не  потому, что нечего сказать. Просто оставалось опасение, что пока могу  сформулировать коряво. А так безопаснее – описывать процесс, подчеркивать, что  отследила техники, поняла, что делал терапевт, какие изменения происходили  с клиентами.

Это не ушло от внимания Анны  Яковлевны, которая в обратной связи мне подчеркнула, что процесс описан хорошо,  но в отчете мало меня, моих идей по поводу ошибок терапевта и того, что можно  было бы сделать иначе. Насчет ошибок надо сказать,  что мне и сейчас трудно до конца их  проанализировать. На мой взгляд, все, что я видела за зеркалом –  высокопрофессионально. Даже то, что по началу казалось мне слишком резким – на  самом деле было эффективно для клиента. К примеру, мы наблюдали терапию семьи –  мать и сын, где ребенок вот уже несколько лет не хочет ходить в школу, да и  просто выходить на улицу. На одной из встреч подросток стал рассказывать о  своей зависимости от компьютера. Хочу привести небольшой отрывок сессии:

Этот эпизод терапии вызвал у меня поначалу некоторый дискомфорт. Я была  смущена так же, как клиент прямотой терапевта, хотя не могла не согласиться с  тем, что все сказанное - правда. Не даром в народе есть пословица «Правда глаза  колет!» и ее слушать отнюдь не так уж приятно. Поэтому у меня было мнение, что  клиенту нужно давать обратную связь очень «аккуратно», прежде обработав свою  мысль, иногда «вуалируя» не приятные моменты.   Но, как показал данный случай, терапевт, открыто выразив то, что есть на  самом деле,  способствовала раскрытию  клиента и началу его активной работы. Для меня это было действительно  открытием. В своей терапевтической работе я, оберегая клиента, относилась к  нему как к хрупкому, боясь поранить или причинить боль. Оказывается, клиент не  только не распадается от того, что терапевт говорит о действительности так как  есть, но, и, наконец, начинает реально работать на сессии. Этот момент во  многом подействовал лично на мой стиль работы с клиентами.

Обдумывая все,  что у меня было связано с отчетом, я решила провести небольшое исследование  среди студентов нашего курса о том, как они писали свои отчеты, что важное для  себя получили, с какими трудностями столкнулись. В результате была сформирована  следующая анкета:

Получился  некоторый отчет об отчете

Практически каждый студент нашего курса отметил, что в процессе написания отчета  получил более четкое и наглядное понимание того, как прошла терапия,  что было достигнуто. Кроме того, было отмечено, что отчет позволяет  сформулировать свое видение случая, возможность оценить адекватны ли  предписания и направления движения терапии, насколько последовательны воздействия  терапевта на клиента. Также мои коллеги заметили, что это была творческая  работа, которая позволила выразить свои мысли, гипотезы.

На вопрос о чувствах и переживаниях на первом месте стояло чувство  тревоги, волнения. Некоторые студенты высказали мнение, что даже  предоставленные образцы отчетов – как пример того, как необходимо оформлять  работу не отвечали на вопрос «Что именно представляет из себя отчет». Было не  понятно, на чем фокусироваться – на конкретном случае или на техниках и  процессах, которые наблюдались.  В этой связи возникали сомнения относительно формы и способов изложения.  Однако, есть и положительные моменты – радость понимания, когда «картинка  сложилась», чувство волнения и какого-то открытия, когда увидели своими  глазами, как теория подтверждает происходящие в семейной системе процессы.

Есть и такой отзыв – «Сначала была тревога, ощущение ненужности  выполняемой работы. Затем на смену чувство уверенности в своих силах».

Перечислю дополнительную информацию, которую студенты считают необходимой для более эффективной работы над отчетом:

• План отчета – более структурированная информации о       том, на что обращать внимание при написании работы и при наблюдении за       семьей во время сессий
• Во время обсуждений желательно более подробно       останавливаться на том, какие техники применялись на приеме терапевтом,       что и зачем он делал, какой эффект получил или не получил.
• Наличие обратной связи от клиентов в конце терапии       и резюме самого терапевта как он видит эффект своих воздействий
• Возможно,        более подробное обсуждение по окончании каждой сессии с прояснением       у самого терапевта его видения ситуации, динамики изменений, возможных       прогнозов и т.п.

Далее  послания студентов нашего курса тем, кто  придет на семейную специализацию учиться после нас

• Терпение! Если что-то не понимаете, больше читайте       специальной литературы и не бойтесь спрашивать прямо во время обсуждения!       Понимание обязательно придет, наступит прояснение!
• При малейшей возможности практикуйте! Не       откладывайте это до получения «побольше знаний», они придут вместе с       практикой!
• После первой же сессии начните рисовать генограмму       со всеми отношениями и процессами, которые вы увидели или предположили.       После каждой сессии на неделе, если нет сил вбить какой-то текст – просто       откройте генограмму и откорректируйте или дополните на основании той       информации, которую получили на прошлой сессии. Нарисованная генограмма,       со всеми связями и некоторыми гипотезами и интерпретациями – две трети       отчета.
• Стоит настроиться на получение удовольствия от       трудной, и в физическом, и в интеллектуальном смысле, но весьма полезной       работы. Больше творчества и самовыражения, и меньше страхов и ограничений!

Ну а чтобы  развеять таинственность и даже некоторую угрозу, исходящую от такого на первый  взгляд формального вида работы как отчет,   я обратилась к  А.Я. Варге с  просьбой ответить на вопрос: по какой  причине, с ее точки зрения, некоторые студенты не справляются с написанием  отчета, что им не хватает?

Ответ Анны Яковлевны таков:

• Трудно оформлять свои мысли в письменный текст. Не было  практики, не писали раньше и т.п.
• Не понимают происходящее на занятии. Смотрят на семью  как на сцены спектакля,  и не могут  увидеть терапевтического процесса.
• Не хотят активно участвовать в учебном процессе вообще.  Воспринимают это задание как контрольное мероприятие,  и оскорблены этим.

В заключение процитирую А.Я.Варга: «Семейный  терапевт – это совсем не харизма. Это ремесло». Поэтому все, что мы  получаем в «зазеркалье» - передача этого ремесла «из рук в руки».

Вместо заключения

В обстановке, когда начинающим специалистам достаточно проблематично  находить семьи для работы, использование одностороннего зеркала в обучении и  при супервизии позволяет большему количеству людей принять участие в терапии  семьи. Безусловно, это дает всем слушателями равные шансы повысить свой  профессиональный уровень. Но что именно получит будущий семейный терапевт, что  наиболее ценным будет для каждого конкретного участника обучающейся группы,  зависит только от его собственной заинтересованности. Именно поэтому тему  нашего доклада раскрывали для вас несколько авторов, стремясь показать хотя бы  часть тех разнообразных возможностей, которое дает обучение с использование  одностороннего зеркала. Общая картина происходящего за зеркалом складывается,  как пазл из фрагментов, из отдельных впечатлений каждого участника этого  многопланового процесса.