Комментарий: Этот доклад был прочитан онлайн 24 июня 2020 года на Дне открытых дверей Института психиатрии, психоанализа и психологии имени Уильяма Алансона Уайта.

Аннотация

Многие современные американские психологи считают, что любовь и желание сродни сиамским близнецам: одно без другого не существует. Однако психоаналитики давно заметили конфликты между любовью и желанием в романтических отношениях. В этой статье автор обсуждает вклад Стивена Митчелла в наше понимание взаимосвязи между любовью и желанием.

Ключевые слова: любовь, желание, романтические отношения, интерперсональный и реляционный психоанализ

Когда началась эпидемия коронавируса, одна подруга в Фейсбуке посоветовала перечитать русскую классику: ведь там людям было ещё гораздо хуже. Я последовал её мудрому совету и выбрал маленькую трагедию Пушкина “Пир во время Чумы”. Эта пьеса была написана во время холеры, унесшей жизни 100.000 жителей России. Пушкин описывает мужчин и женщин, которые потеряли своих родных и близких и между похоронами пируют на улице опустевшего города. Многие из вас наверняка помнят песню Председателя:

            “Итак, Хвала тебе, Чума!

            Нам не страшна могилы тьма,

            Нас не смутит твое призванье.

            Бокалы пеним дружно мы

            И девы-розы пьем дыханье,

            Быть может, полное чумы.”

“Странно”, подумал я, “люди умирают от холеры, а Пушкин воспевает любовное желание.”

С одной стороны, когда потери делают жизнь невыносимой, любовь и желание придают нам силы. С другой стороны, страх расставания с любимым человеком, по мнению Стивена Митчелла, порой притупляет желание.

Как же психоаналитики и психологи могут помочь пациентам сохранить любовь и желание в романтических отношениях? Среди американских специалистов нет согласия по этому вопросу. Джон Готтман (Gottman, 1999), Сьюзан Джонсон (Johnson, 2008), Харвилл Хендрикс (Hendrix, 2001) считают, что пылкая страсть часто сопутствует нежной любви и преданной дружбе. Например, Джонсон рекомендует воспроизвести в романтических отношениях теплую эмоциональную связь, которую немногие счастливчики порой испытывают в детстве с родителями. По мнению Джонсон, доверие и привязанность позволяют людям делиться сексуальными желаниями и наслаждаться близостью.

Это звучит замечательно. Однако есть и противоположная точка зрения. Давид Шнарч (Schnarch, 1997) and Эстер Перель (Perel, 2007) считают, что излишняя привязанность и чрезмерная близость порой душат желание и тем разрушают романтические отношения. И Шнарч, и Перель многим обязаны психоанализу. Шнарч разработал свой подход под влиянием теории дифференциации Боуэна, в то время как многие идеи Перел перекликаются с мыслями из последней книги Стивена Митчелла (Mitchell, 2002) «Может ли любовь длится вечно: судьба романтики с течением времени». Митчелл закончил Институт Уайта, был первым президентом Mеждународной ассоциации реляционного психоанализа и психотерапии, основателем и главным редактором журнала «Психоаналитические диалоги».

В этой книге Митчелл знакомит читателя со своим 35-летним пациентом по имени Бретт. Бретт — симпатичный музыкант, пользующийся популярностью у женщин. Он часто влюбляется и быстро остывает. Бретт делится с Митчеллом своими любовными похождениями

с двумя очень непохожими женщинами: Бетти и Линдой. Бетти тоже 35 лет, она хороша собой, умна и обаятельна. Но по мере развития их отношений сексуальное влечение Бретта стало гаснуть: иногда ему тяжело эякулировать, порой ослабевает эрекция. «Это история моей жизни» – признается Бретт. «Мое желание всегда ослабевает, как только я узнаю женщину получше. Пожалуй, я еще не встретил подругу жизни».

Вторая женщина, по имени Линда, моложе, она кажется экзотичной и таинственной. Очень быстро они стали близки. Митчелл и Бретт внимательно анализируют его отношения с обеими женщинами. Оказывается, что Линда не проявляет энтузиазма в постели, в то время как Бетти идет на риск и любит экспериментировать. Кроме того, Бетти любит Бретта. Митчелл полагает, что именно это и мешает Бретту. В ответ на чувства Бетти Бретт начинает испытывать любовь, которая ему непривычна и пугает его. Чтобы совладать с этой новой тревогой, Бретт бессознательно расщепляет любовь и желание и подавляет в себе влечение.

Эта проблема возникает у мужчин и женщин всех сексуальных ориентаций. По мнению Митчелла, деградация желания не продиктована какими-то внешними силами и не связана с охлаждением любовных чувств. Наоборот, мы часто жертвуем желанием, когда наша растущая эмоциональная привязанность к любимому человеку вызывает тревогу и страх. Эта тенденция давно была замечена психоаналитиками. Фрейд (Freud, 1912) назвал ее «психической импотенцией». «Там, где они любят, они не испытывают желания, и там, где они желают, они не любят». Другими словами, многие мужчины и женщины способны испытывать любовь и желание, но только не одновременно, ни к одному и тому же человеку. Хотя Бретт по-прежнему влюблен в Бетти, он больше не испытывает к ней сексуального влечения. В то же время Бретт желает Линду, но не любит еe.

С точки зрения Митчелла, любовь и желание враждуют в романтической жизни каждого из нас. Многие жаждут и спонтанности, и стабильности; ищут и домашний комфорт, и любовных приключений. Пожалуйста, взгляните на эту диаграмму.

                                           Романтические отношения

                        Любовь                                                        Желание

                        Дом                                                               Путешествие

                        Стабильность                                               Риск

                        Расписание                                                   Спонтанность

                                                   Мой партнер...

                        Знакомый                                                      Неизвестный

                        Похожий                                                       Другой

                        Предсказуемый                                            Удивительный

                        Ты мне нужен                                              Я хочу тебя              

Романтические отношения рождаются и развиваются в контексте диалектических противоречий между любовью и желанием. Любовь связана с чувством домашнего уюта и стабильности. Нам кажется, что мы хорошо знаем и понимаем любимого человека, что мы очень похожи. Как написал в сочинении мальчик из кинофильма «Доживем до понедельника»: «Счастье – это когда тебя понимают». Любовь обоюдна: моя возлюбленная нужна мне, и я нужен ей.

Вопреки притяжению дома, герои многих сказок и мифов, от Одиссея до Иванушки-Дурачка покидают родную семью и отправляются в опасное, захватывающее путешествие. Они преодолевают разнообразные препятствия, убивают драконов, гостят у коварных колдуний и спасают красивых девиц. С раннего возраста, считает Митчелл, помимо нежной любви мы жаждем риска, новых ощущений и открытий. Предмет нашего желания кажется новым, незнакомым, интригующим, необыкновенным и совсем на нас не похожим. Ревность и страдания делают страсть еще более опасной и упоительной. Вот как ее описал Мандельштам:

            «Я больше не ревную,

            Но я тебя хочу,

            И сам себя несу я,

            Как жертву, палачу.

            Тебя не назову я

            Ни радость, ни любовь.

            На дикую, чужую

            Мне подменили кровь».

Из-за своей неуправляемой природы страсть часто воспринимается как угроза стабильности отношений. Желание может сильно отличаться от тёплой и нежной любви. Нарушение табу, агрессия, эксгибиционизм, подчинение и господство сексуально возбуждают многих людей. Таким образом, чтобы сохранить романтические отношения спокойными и предсказуемыми, многие подавляют свою эротическую страсть.

Несмотря на противоречия между любовью и желанием, в зрелых романтических отношениях, мы ищем одновременно и пылкую страсть, и нежную любовь с одним и тем же человеком. Любовь без страсти уютна, но холодна, в то время как страсть без любви коротка и не глубока. Поэтому многие романтики пытаются соединить любовь и желание. В истории человечества, попытки совместить любовь и желание появились сравнительно недавно и далеко не во всех странах мира. В античности и Средние века люди не пытались объединить любовь, желание и брак. Мужчина, и особенно богатый мужчина, мог быть женат на одной, любить другую и спать с третьей. Романтическая любовь считалась чем-то неземным – Данте и трубадуры воспевали пламенную любовь к женщинам, которые, подобно Беатриче, были

недоступны. В то же время брак был экономическим соглашением между двумя семьями. «У нашей семьи есть коровы, вашей семье принадлежит пастбище. Давайте поженимся!»

Однако начиная с XVII-го века срок жизни увеличился и многим пришло в голову, что было бы неплохо питать привязанность к спутнику жизни. В XIX веке романтики подлили любовного масла в огонь желания. В том же году, когда Пушкин написал «Пир во время Чумы», он посвятил своей семнадцатилетней невесте, Наталье Гончаровой, стихотворение «Мадона». Он пишет, что всегда хотел украсить свою обитель изображением мадонны с младенцем.

            «Исполнились мои желания. Творец

            Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,

            Чистейшей прелести чистейший образец».

В первой половине XX-го века многие психоаналитики смотрели на сексуальное влечение свысока. Для Фрейда, сексуальное влечение – это примитивный импульс, который цивилизация должна направлять в мирное русло. Но сексуальная революция и движение гомосексуалистов и лесбиянок изменили наши представления о сексе. На Западе в наше время многие согласны, что сексуальные чувства формируют личность каждого из нас и их удовлетворение необходимо для счастья. Уже знакомый нам Бретт – продукт этой социальной и культурной эволюции. Как и его многие современники, Бретт хотел бы испытывать любовь и желание в отношениях с одной и той же женщиной. Когда это ему не удается, он обращается за помощью к Митчеллу.

Митчелл считает, что каждому человеку принадлежат субъективные сексуальные чувства и опыт, которые рождаются из взаимодействия анатомии с социальными структурами и лингвистическими категориями. Задача психоаналитика – показать пациенту, что преграды на пути к сексуальному удовлетворению во многом зависят от него самого. Когда Бретт жалуется на скуку в своих отношениях с Бетти, Митчелл напоминает ему, что прежде Бретт приписывал им страсть, нежность и привязанность. В постели, Бетти раскрепощена и игрива, в то время как Линда занимается любовью машинально, как по расписанию.

По мнению Митчелла, любовь и страсть не деградируют сами по себе, это мы убеждаем себя в том, что мы больше не испытываем влечения к любимому человеку, когда он становится слишком нам дорог и мы боимся его потерять. По мере того, как романтические отношения становятся зрелыми, влюбленные становятся эмоционально зависимыми друг от друга. Эта близость может вызывать беспокойство – страх потерять спутника жизни трудно переносить. Стремясь обезопасить свою любовь, многие пары пытаются избавить свою совместную жизнь от всего рискованного и дестабилизирующего. Это ядро книги Митчелла, так что я хотел бы повторить: Чем сильнее эмоциональная зависимость, тем страшнее потеря и тем сложнее испытывать сексуальное влечение к тем, кого мы любим. Для многих людей среднего возраста смертность может стать реальной и пугающей. Наблюдая за тем, как родители или бабушки и дедушки хоронят своих спутников жизни, многие люди становятся свидетелями эмоционального опустошения, связанного с такой потерей.

Для того, чтобы испытать и любовь, и желание по отношению к своему спутнику жизни, необходимо терпимо относиться к конфликтующим чувствам: к желанию самостоятельности и эмоциональной зависимости; к нежности и агрессии; к стабильности, а также к приключениям. Мы часто признаём только тёплые чувства, игнорируя при этом те, которые вызывают тревогу. Когда люди жалуются на скучный секс и отсутствие желания в своих браках, они часто не отдают себе отчета насколько они дорожат этой скукой. Как многие другие, Бретт сам неосознанно душит свою страсть и делает свою любовь менее опасной, чтобы оградить себя от травмы неизбежного расставания.

К сожалению, этот защитный маневр приводит к противоположному результату: ведь ни Бретт, ни Бетти не согласны на платонические отношения. Кроме того, вытесненное желание не исчезает, а подталкивает Бретта к измене. Любовь и страсть не могут быть безопасными, и наши попытки их обезопасить обречены на провал. В начале этой статьи я упомянул, что по мнению Сьюзан Джонсон (Johnson, 2008) здоровые любовные отношения нужно строить на основе безопасной привязанности. С точки зрения Митчелла, даже в счастливых, любящих семьях безопасная привязанность основана на иллюзии. Детям только кажется, что их родители всё могут, всё знают и на всё для них готовы. Так что не стоит строить взрослые романтические отношения на иллюзии безопасности.

Многие пары испытывают чрезмерную эмоциональную зависимость и тревогу из-за того, что они не близки со своими семьями и друзьями. Когда любимая женщина одновременно воспринимается как мать, сестра, лучший друг и главная опора, влечение к ней часто исчезает. Поэтому я расспрашиваю пациентов об их отношениях с семьей и друзьями, призываю их наладить и укрепить эти отношения. Помимо любимого человека нам нужны друзья, знакомые и коллеги.

Мои пациенты и я разбираем их проблемы в близких отношениях с разных сторон: в прошлом и настоящем, в семье, в романтических связях, в психоанализе. Романтические партнеры часто занимают взаимодополняющие позиции в отношениях. В то время как оба чувствуют себя неуверенно относительно интеграции любви с желанием, один партнер выражает любовь, в то время как другой испытывает желание. На языке реляционного психоанализа диссоциированный аффект всегда разыгрывается в межличностной динамике между влюбленными. Поэтому, если бы у меня была возможность поработать с Бреттом и Бетти, или с Бреттом и Линдой, я бы помог им проанализировать ту роль, которую каждый из них играет в их отношениях, а также признать свои диссоциированные чувства. Например, возможно, что и у Бетти, и у Линды есть свои трудности с интеграцией любви и желания.

Во время консультации с парой я даю каждому из них белый лист бумаги, разделённый пополам вертикальной чертой (Perel, 2007). Слева я прошу их написать слова, которые для них ассоциируются с любовью, справа – с желанием. Богатая романтическая жизнь требует синергии и напряжения между нашими различными фантазиями и желаниями. Наши сексуальные фантазии открывают окно в нашу внутреннюю жизнь: кем мы хотим быть, а также кем мы боимся быть. Я приглашаю пациентов исследовать свое сексуальное поведение и эротические фантазии в контексте их воспитания, эмоциональных потребностей и моделей взаимоотношений. В наших разговорах часто фигурируют отношения между их родителями, культурные и религиозные представления и запреты на сексуальные желания и поведение.

Многие люди считают, что секс с любимым человеком может быть только нежным и ласковым, тем самым отключая целый ряд других эмоций, от похоти до подчинения, которые часто питают их эротическое воображение и желание. Вместе, мои пациенты и я, пытаемся озвучить забытые и отвергнутые части их эротической сущности, помочь им сплести вместе свои любящие, агрессивные и причудливые фантазии.

По словам Салливана (Sullivan, 1953), наше самоощущение состоит из "хорошего Я", "плохого Я" и "не Я". В детстве мы узнаем, что среди фантазий, которые нас возбуждают, одни считаются приемлемыми и хорошими, другие – неприемлемыми и плохими, а к третьим относятся как к невыразимым и уродливым. В результате, в то время как наши хорошие эротические фантазии связаны с чувством собственного достоинства, наши плохие и уродливые желания погрязли в чувстве вины и стыда.

Эротический ум работает как кинотеатр с тремя залами, где одновременно показывают романтическую комедию, триллер и порнографический фильм на трех разных экранах. Например, человек может наслаждаться рыцарской любовью с человеком A, гоняться за человеком Б и в то же время фантазировать о человеке В. Позже наш ум способен показывать все три фильма подряд – испытывать нежность, похоть и агрессию по отношению к одному и тому же человеку, но в разное время.

Эти творческие возможности основаны на способности нашего ума различать хорошие, плохие и уродливые эротические желания и не допускать их столкновения друг с другом. Сексуальные желания часто подпитываются нашими эгоистичными, агрессивными импульсами, в то же время перемещая наши нежные, любящие чувства на задний план. В спальне мы часто идеализируем людей, которых любим, но в других ситуациях мы их объективизируем. Более того, способность психики разделять хорошие, плохие и уродливые эротические фантазии позволяет избежать неразрешимых и часто парализующих конфликтов между любовью и похотью, нежностью и агрессивностью, идеализацией и овеществлением. Однако богатая эротическая жизнь заставляет жонглировать разнообразными эротическими фантазиями и желаниями. Когда мы принимаем наши плохие и уродливые фантазии, мы можем использовать их творческую энергию, чтобы зажечь наши романтические отношения. Напротив, цензура на эротическое воображение ("Мне разрешено фантазировать только о супруге") часто приводит к однообразию и разочарованию.

Чтобы испытать как любовь, так и желание, нам необходимо справиться с беспокойством, связанным с зависимостью от нашего романтического партнера. Поэтому я также работаю над тем, чтобы помочь пациентам испытать и передать словами свои ощущения, когда они вместе, научиться управлять своим беспокойством. Порой я прощу их встать лицом друг к другу, раздвинуть ноги на ширину плеч, обняться, закрыть глаза, расслабиться и обратить внимание на ощущения в теле (Schnarch, 1997). Кто-то облокачивается всем телом на партнера, в то время как партнёр не может дождаться конца объятия. Суть этого упражнения – продемонстрировать пациентам как оставаться самими собой, успокоить сердце и голову, в то же время чувствуя свою связь с любимым человеком.

Как всегда, многие обсуждаемые проблемы всплывают в отношениях между пациентом и психоаналитиком, в переносе и контрпереносе. Те люди, которые ставят любимого человека на пьедестал, а потом сокрушаются что он недоступен, склонны воспринимать своего психоаналитика в том же ключе: как умного человека, лишённого эмоций. Например, я предполагаю, что по мере нарастания близости между Бреттом и Митчеллом, Бретт начал терять интерес к их работе и жаловаться на холодность своего психоаналитика. Я надеюсь, что Митчелл и Бретт смогли исследовать связь между тревогой и скукой во всех отношениях Бретта.

В любви присутствует не только желание, но ещё и выбор (Mitchell, 2002). Когда я говорю: «Я люблю тебя», я одновременно подразумеваю, что «я хочу быть любимым тобой», «я хочу тебя любить».  Если мы не хотим, чтобы наша «любовная лодка разбилась о быт», мы должны ценить наш внутренний мир и уважать индивидуальность нашего партнера. Когда мы признаем, что никогда не знаем нашего партнера полностью, наша любовь и желание возрастают.

Митчелл сравнивает романтические отношения с замками из песка: мы их строим, а волны их смывают. На следующий день мы возвращаемся на пляж, чтобы выстроить их заново. Зная, что любовь и желание не вечны, мы тем не менее можем их искать, оберегать и лелеять. Митчеллу было 54 года, когда он работал над этой книгой. Иногда книги отражают жизнь, а порой получается наоборот. Митчелл и Маргарет Блэк прожили вместе около 30 лет, вырастили детей. Но их любовь не была безопасной. В один ничем не примечательный день

Митчелл занимался на тренажёре и умер от инфаркта. И его жена отредактировала и издала эту книгу. Любовь и страсть требуют смелости: они восхитительны и опасны, полны восторгов, разочарований и страданий. По словам Пушкина,

            «Всё, всё, что гибелью грозит,

            Для сердца смертного таит

            Неизъяснимы наслажденья-

            Бессмертья, может быть, залог.

            И счастлив тот, кто средь волненья

            Их обретать и ведать мог».

The Dialectic Between Love and Desire in Romantic Relationships

Annotation

Many contemporary American psychologists believe that love and desire are akin to Siamese twins: you can't have one without the other. However, psychoanalysts have long observed ubiquitous tensions between love and desire in romantic relationships. In this article the author discusses the contribution of Stephen Mitchell to our understanding of the relationship between love and desire.

Keywords: love, desire, romantic relationships, interpersonal and relational psychoanalysis.