В психотерапевтической практике нередко приходится сталкиваться с клиентами, сомневающимися в своих переживаниях, чувствах, нравственных ценностях. В этой связи вспоминается недавно вышедший фильм Вуди Аллена «Вики Кристина Барселона». В нем показана история двух молодых американок, приехавших на лето отдохнуть в Барселону, — Вики и Кристины. Они молоды, красивы, у них вся жизнь впереди. Вики собирается замуж за человека, который работает в какой-то американской компании и серьезно планирует свое будущее вместе с ней. Он часто звонит ей и обсуждает предстоящие события: где и как пройдет свадьба, какой у них будет дом и т.д. Для него важна практическая сторона их будущего брака. При этом жених как будто не чувствует, что Вики не хватает романтики. А ей, действительно, чего-то не хватает в их отношениях. Поэтому она отправляется отдыхать в Европу, словно ей надо что-то найти или успеть что-то дополучить перед вступлением в брак.

Складывается впечатление, что Вики еще не вполне готова к этому браку, что ей нужно что-то, чего она сама не понимает. Этим, возможно, объясняется тот факт, что Вики едет отдыхать и развлекаться со своей подругой Кристиной, которая тоже не вполне понимает, чего хочет. Они обе в разной степени жаждут новых переживаний и впечатлений. Именно это их и объединяет.

Возможно, бессознательной фантазией Вики является мечта о новых отношениях, полных страсти и романтики. Ведь в отношениях с женихом все слишком конкретно и приземленно.

Однако в нашем анализе этого фильма мы уделим больше внимания не Вики, а Кристине. Вики скорее выступает как некая сравнительная мера для Кристины, она ее оттеняет, она похожа на Кристину и в то же время она другая. Их многое объединяет, но и многое отличает. Главным критерием для анализа этих двух девушек является такое скорее экзистенциальное, а не клиническое понятие, как внутренняя пустота. Они в каком-то смысле обе пусты, но пусты по-разному. Они обе хотят чем-то заполнить свою пустоту и жаждут впечатлений. Однако в этой паре двух подружек Кристина в гораздо большей степени жаждет новых впечатлений независимо ни от чего. Разница в их внутренних позициях отчетливо проявляется сразу в одном из первых эпизодов фильма, когда девушки сидят в ресторане после посещения выставки и к ним подходит молодой художник. Он приглашает их приятно провести время — пить вино и заниматься любовью. Для Вики это звучит слишком шокирующее, видно, что у нее нет опыта таких стремительных отношений и секса втроем. Она отказывается. Кристина же, напротив, готова скорее согласиться. Она — девушка без предрассудков и готова к любому опыту. Кристине удается в конце концов уговорить Вики принять приглашение художника. В результате они летят на выходные вместе с ним. Кристина ощущает свое всемогущество: она ничего не боится.

Для нас, людей, склонных к анализу и пониманию внутренних механизмов поведения человека, эта ситуация кажется любопытной и заставляет задуматься, почему подруги так по-разному ведут себя?

Почему для Вики это предложение неприличное, а для Кристины, наоборот, интересное? Во внутреннем мире Вики есть некий опыт, некая история человеческих отношений, существующая в каждом из нас, опыт, из которого она получила представление о ценности самой себя, о ценности человеческих отношений, в которых она достойна любви и внимания. История детства героини не была историей отвержения или обесценивания ее как личности.

По-видимому, история жизни Кристины была несколько иной. Опыт человеческих отношений, который она вынесла из своего детства, дал ей ощущение обесценивания себя, своих чувств и желаний. Она как будто когда-то не получила права на формирование своего внутреннего эмоционального мира, где можно было бы точно знать, что и как она хотела и могла чувствовать и переживать. Это ощущение незнания, непонимания и нечувствования Вики вынесла из своего детства. Поэтому она тоскует по чему-то или кому-то, кто бы ее наполнил и помог вернуть ей ее чувства обратно. С другой стороны, такое нарциссическое переживание своей пустоты, очень часто встречаемое сейчас, стало неким символом современной жизни, совпадающим с культурными процессами, происходящими в обществе.

Кристина жаждет, как говорят американцы, нового опыта. Это одна из важных ценностей современной жизни. Поиск новых ощущений и впечатлений, отказ от традиционных ценностей и норм социального поведения, от пуританской морали, характерной для современного американского общества, так успешно идеологически формирующего идеал современного человека, стремящегося любыми средствами к самовыражению, самореализации, индивидуализации, автономии и к социальному успеху, — вот тот бессознательный культурный бэкграунд, т.е. фон, коллективного бессознательного таких продвинутых девушек, как Кристина. Социальные ценности и стандарты, являясь выражением главного архетипа современного менталитета, над которыми незаметно издевается Вуди Аллен, держат в руках наши потребности, создавая кажущуюся свободу через дихотомию: свобода от всего, опыт любых новых ощущений — с одной стороны и, наоборот, душная мещанская атмосфера благополучия и следования нормам традиционной морали — с другой. Вики — положительное воплощение этого культурного архетипа, Кристина — его теневая сторона.

Днем художник проводит время вместе с девушками, затем приглашает их вечером к себе. Кристина приходит к нему, а Вики идет спать. Но Кристина, видимо, также пугается слишком стремительного сближения. Она выпивает много вина, и в самый ответственный момент, когда должна начаться интимная близость, ей становится плохо. Помня и зная, что ей нельзя много пить, она «забывает» об этом, чтобы избежать неизбежного. Встает вопрос: «Почему?»

Ситуация традиционная и хорошо понятная. Любая женщина всегда сознательно или бессознательно переживает начало новых отношений с мужчиной. Главные проблемы, которые обычно волнуют женщину, — понравится ли она мужчине, захочет ли он продолжить с ней отношения, достаточно ли она хороша в постели. Решается этот вопрос каждой женщиной индивидуально. Кристина в данном случае продемонстрировала защиты отреагирования и соматизации, т.е. полностью вытеснила все свои страхи и тревоги, и просто в самый важный момент ей стало плохо. Это свидетельство довольно грубой психологической защиты, защиты, которая скрывает, в первую очередь, тревогу и, во вторую очередь, вообще какие-либо другие чувства. На сознательном уровне Кристина ощущает, что все в порядке, она не показывает никаких признаков волнения, а бессознательно реагирует болезненным состоянием и бегством.

Вот как описывает такие защиты Джойс МакДугалл: «Безусловно, эти очевидные безэмоциональные способы психологического реагирования на серьезные события в жизни не ограничиваются только психосоматическими страданиями. Однако <…> психическая экономика, которая, как правило, вступает в силу при столкновении с потенциальными травмирующими событиями и позволяет воспринимать их неестественно спокойно и безэмоционально, может приводить к уничтожению любого осознания возникающих и захватывающих человека эмоций» (МакДугалл, 2007).

Кристина не демонстрирует ни тревоги, ни депрессии, ни замешательства в связи с ситуацией, в которой она оказалась, не понимает значения своих симптомов. Она не нуждается в какой бы то ни было рефлексии по поводу самой себя. С ней все в порядке. Она не считает, что что-то не так.

Кристина — это тот тип американского нарциссического пациента, который, скорее всего, в молодости не пойдет за помощью к психотерапевту, а отправится в дебри сибирских лесов медитировать под звуки бубна бурятского шамана все в тех же бесконечных поисках смысла жизни и ответа на вопрос, что такое любовь. Перед поездкой в Барселону Кристина в течение года снимала короткометражный фильм о любви, словно пытаясь разгадать тайну этого чувства. Интересно, что при этом она разорвала отношения со своим молодым человеком.

Такой вполне социально адекватный, в каком-то смысле даже легкий культурный нарциссизм, так хорошо описанный Хайнцем Кохутом, трудно отнести к какой бы то ни было патологии. Как отмечает Х. Кохут, «симптоматика пациентов с нарциссическими нарушениями личности чаще всего плохо поддается определению. Пациент будет описывать едва уловимые, но вместе с тем постоянные ощущения пустоты и депрессии, которые, однако, могут легко сменяться всплесками инициативы и деятельной сопричастности миру, однако все это ненадолго» (Кохут, 2003). Именно такую картину мы наблюдаем у Кристины.

Пока болеет Кристина, художник решает провести время с Вики. Их отношения полны романтики — как раз то, чего ей так не хватает. Они проводят вместе ночь, это производит на Вики такое сильное впечатление, что она влюбляется в Хуана Антонио, и в ее душе рождается конфликт. У нее есть твердое убеждение, что ей следует и что не следует делать, что хорошо и что плохо. По крайней мере, чтобы изменить, она должна полюбить и почувствовать надежность в новых отношениях. Для нее важны личностные отношения между мужчиной и женщиной, влюбленность, очарованность, чувство своей единственности для любящего, общие взгляды, вкусы, мировоззрение — все, что составляет основу привязанности, уважения, влюбленности и, возможно, даже любви. К сожалению, Вики быстро обнаруживает, что ее любовь односторонняя: Хуан Антонио интересуется Кристиной и сближается с ней. В отличие от Кристины, Вики страдает от своей влюбленности.

Однако для Хуана Антонио все это неважно. Он рассказывает девушкам о своей бывшей жене. На самом деле он ее любит. С бывшей женой Марией Еленой, которую так блистательно сыграла Пенелопа Крус, его связывают мучительные садомазохистские отношения, предполагающие регулярные разрывы.

Временами ему нужен отдых от этой муки, кроме того, он надеется разбавить свою привязанность к ней близостью с какой-нибудь другой женщиной. Иными словами, он рассчитывает, что другая женщина сможет ему заменить жену и спасти его. Это отчетливо видно в том, как он ведет себя с двумя новыми девушками.

Такой тип мужской психологии хорошо описан в юнгианском подходе, в нем пассивных незрелых мужчин называют «подросток» или «пуэр». Главной отличительной особенностью таких мужчин является тайная бессознательная мечта-фантазия о женщине-богине, великой всемогущей матери, которая придет в его жизнь, станет для него всем: матерью, женой, любовницей, даст ему все и сделает его настоящим мужчиной. Бессознательно герой находится в поиске женщины-спасительницы. Две пустые, глупые, жаждущие развлечений и впечатлений молодые американки, ищущие себе защитников, ему совсем не нужны. Ни одна, ни другая не могут ему дать того, что ему нужно. Гораздо ближе к этому образу-мечте стоит страстная, сильная, временами независимая, гордая, талантливая и творческая личность, Мария Елена. Не зря она с презрением говорит ему: «Ты не можешь принимать всерьез этих двух американок-дурочек». Ему все равно, с одной или с двумя. Ему проще с тем, с кем будет проще.

Отношения с Кристиной герою построить легче, чем с Вики. Вики необходима любовь, отношения, в которые и ему нужно что-то вкладывать. Кристина же не хочет, да и не умеет находиться в глубоких личностных отношениях. Они как будто ей не нужны, она ничего не требует и полагает, что их обоих устраивает полная свобода и независимость, что отношения могут быть «просто так», без обязательств, как это широко распространено и принято в современном обществе продвинутых людей.

Кристина как бы купается в своих фантазиях и мечтах, она ничего не требует от партнера и даже не знает, что отношения могут быть другими — более глубокими. Кристине кажется, что у них с художником все хорошо. Они стали жить вместе и, казалось, были вполне счастливы. Она погрузилась в собственные иллюзии обретенного счастья.

Однако на самом деле все обстоит далеко не так просто, как ей хотелось бы. Неожиданно в их доме посреди ночи внезапно и очень драматично появляется Мария Елена. Она сразу демонстрирует претензию на ночную близость с ними. Она не скрывает своего интереса к тому, с кем спит ее бывший муж. Мария Елена появляется после неудачной попытки суицида. Как черный зловещий символ хаоса и смерти, она одета во все черное. Первые слова, которые она произносит, — «в моем доме» — показывают, что она чувствует себя хозяйкой и этого дома, и этого мужчины. К изумлению Кристины, Хуан Антонио тут же объясняет Марии Елене, как он ее любит. Хрупкое счастье Кристины рассыпается, но она не может этого понять и пережить. Она как будто принимает эту ситуацию, расценивая ее как продолжение нового опыта. Они начинают жить втроем. Очевидно, что для принятия этой ситуации Кристине потребовалась определенная работа по рационализации, чтобы, опять же, справиться с тревогой неопределенности своего нового положения, фактически — с крушением иллюзий о взаимной любви с Хуаном Антонио.

Вот тут сразу становится видно, что представляет собой Кристина. Она не чувствует (опять не чувствует!) и не понимает (так работает защита рационализации, а рационализаций у современной девушки очень много, потому что это признано и одобрено культурой), что с ней поступают как-то не так, что ее начинают эмоционально использовать, что она как личность не имеет особой ценности, о любви даже не может быть и речи: она не единственная. Кристина не знает (в каком-то смысле действительно не знает), что она чувствует, — вернее, не знает, что надо чувствовать в таких ситуациях; она прибегает к массивной рационализации, желая оправдать очевидное. Кристина не чувствует тревоги, она не понимает, что здесь что-то не так. Героиня скорее склонна гордиться нетривиальностью происходящего.

Мы видим ее внутреннюю психическую «многослойность»: ее неконгруэнтность, ее неосознаваемую растерянность и внутреннюю дезориентированность. Она на самом деле в глубине души «не знает», как надо себя чувствовать в сложившейся ситуации. Придя к своей подруге Вики, к которой уже прилетел из Америки ее жених, она с гордостью рассказывает о своем тройственном союзе с художником и его бывшей женой. Внутренне Кристина надеется получить оценку ситуации со стороны, она хочет узнать — правильно это или нет и как следует поступать, но стыд и гордость заставляют ее доказывать, как это «круто».

Она не получает поддержки Вики и ее жениха. Они вслед за ней скорее теряются и начинают сомневаться в правильности ее поведения. Они реагируют так еще и потому, что в ловушке проективной идентификации, куда их загоняет Кристина, они чувствуют ее смятение, растерянность и тщательно замаскированный стыд.

Почему Кристина такая? Чтобы лучше ее понять, надо обратиться к психоаналитическому пониманию стыда и нарциссизма.

Нэнси Мак-Вильямс дает описание таких личностей — это люди, нуждающиеся в поддержке достоверного и значимого чувства собственного Я, использующие защиты идеализации и обесценивания, стремящиеся использовать других и переживающие возможность «быть использованными». Кроме того, для них характерны специфические паттерны отношений, в которых превалируют ощущения невключенности. Как пишет Мак-Вильямс, нарциссические личности субъективно пусты. Стыд, как правило, вытесняется и плохо осознается. Если говорить о Кристине, она защищается от стыда тем, что строго контролирует себя, свою внешность, свои отношения с людьми, не вкладывая в них много энергии.

Нарциссизм Кристины — это очень тонкое, почти неуловимое состояние какой-то эмоциональной невключенности в отношения. Своей эмоциональной невключенностью, избеганием стыда, особенно в тех ситуациях, где он был бы нормален, чувством грандиозности, которое мы иногда видим в демонстрации своей вседозволенности в погоне за новым опытом и новыми впечатлениями, она избегает возможной нарциссической травматизации и беззащитности. Эмоциональная невключенность защищает ее от разочарований и боли, которые несут с собой любовь и человеческие отношения вообще. В этом смысле она противостоит своей подруге Вики, которая, в отличие от нее, реально страдает. Ее кажущаяся свобода от условностей — на самом деле ловушка, в которую она попала. Но только она этого не осознает. Кристина продолжает защищаться, оставаясь в своей непробиваемой нарцисстической оболочке. Она всем своим поведением продолжает поддерживать образ современной девушки без комплексов, но такая позиция выступает оборотной стороной того же мещанства и пошлости.

Кроме того, стыд — одно из самых сильных и глубоких переживаний человеком самого себя. Стыд — это ощущение собственного несовершенства, несоответствия каким-то представлениям об идеале Я. Стыд – мучительное, сжигающее чувство. Его трудно вынести, поэтому он подвергается вытеснению. Вытесненный стыд — это подавленные чувства и неспособность быть в контакте вообще с большинством собственных чувств. Подавленное чувство стыда рождает ощущение внутренней пустоты и некой эмоциональной дефицитарности.

Кристина, как многие другие люди, похожие на нее, не ощущает никакого стыда. Аффект стыда в своей полноте — это, прежде всего, неосознанный аффект, и сосредоточен он больше на объекте, чем на субъекте, который испытывает стыд. Сильный стыд часто обесценивается, скрывается разнообразными защитами. Поскольку стыд — это одно из самых тяжело переносимых чувств, человек вынужден отгораживаться от других и от самого себя.

Однако пустота, с которой живет героиня, дает о себе знать. Кристина пуста, она не представляет, что ей делать в жизни, она не только не имеет никаких определенных серьезных отношений с кем-либо, но и совсем не реализовала себя в профессии. Она не знает, с кем ей быть и кем ей быть. Вот как пишет Джойс МакДугалл о пациентах, которых нам напоминает Кристина: «Пациенты, о которых идет речь, часто утверждали, что они ощущают пустоту, отсутствие связи с людьми и происходящими с ними событиями, жизнь представляется им лишенной всякого смысла» (МакДугалл, 2007).

Дальнейшие события с Кристиной развиваются так: она начинает учиться фотографии у художника и Марии Елены. Им есть что ей дать. Это немного наполняет ее, дает внутреннюю пищу, впечатления, ощущения, новое видение реальности, творчество, в котором она стремится к подражанию, пытаясь интроецировать в себя как того, так и другого учителя. С другой стороны, художник и его жена для нее как бы заменяет родительскую пару, они учат ее и тем самым взращивают ее как собственное дитя. Любопытно, что творчество, которым занята Кристина, — искусство фотографии — в каком-то смысле является реализацией некой позиции невключенного наблюдения со стороны, через объектив. Кристина как бы подглядывает, в том числе и за этой парой.

Мария Елена вступает с ней в сексуальные отношения. Зачем это нужно Кристине? Во-первых, это продолжение ее идеи о новом опыте, новых впечатлениях. Во-вторых, это подтверждение факта ее безэмоциональности, смутной тоски, стремления заполнить себя, это также желание идентифицироваться с Марией Еленой через поглощение и слияние с ней, это попытка имитировать ее, чтобы обрести ее творческую силу и ее женскую сексуальность.

Приобретение навыка фотографирования может помочь развитию их отношений, возможно, сделает ее равноправным участником треугольника. Любопытно, что эти отношения — ловушка для Кристины. Фотографируя, она подсматривает за всеми и за ними в частности: они творят, она запечатлевает. Однако есть во всем этом что-то, что ее не устраивает. Она оказывается проигравшей стороной в эдиповом треугольнике. Ей, как выросшему ребенку, надо уходить в мир. И она уходит, так толком ни в чем не разобравшись, в глубокой задумчивости — что же ей нужно наконец, каковы ее желания.

В это время Вики продолжает страдать от неразделенной влюбленности в Хуана Антонио и задыхаться от пошлости выбранного ею пути в жизни. Дальняя родственница Джуди, у которой живут героини, тоже страдает от пустоты и никчемности существования. Психоаналитик, по словам Джуди, считает, что она боится желать. Вики, глядя на нее, понимает, что и сама чего-то боится, возможно, тоже боится желать. Желать для нее значит страдать. Она боится страдать и выбирает скучную безопасность. Кристина не боится страдать, потому что когда-то, очень давно, бессознательно сказала своим страданиям «нет» и перестала чувствовать что-либо. Поэтому Кристина в безопасности, она защищена от страданий и чувствует себя всемогущей. Обратной стороной этого всемогущества является обесценивание, поскольку в жизни нет ничего совершенного, архаическое стремление к идеализации приводит к разочарованию.

Что касается Кристины, то Мария Елена вступает с ней в сексуальные отношения отчасти ради соперничества: она соревнуется как с ней, так и с Хуаном Антонио. Она чувствует себя настоящим творцом — демиургом, она считает себя сильнее своего ученика – Хуана Антонио, и у нее есть творчество — это ее «фаллос». Мария Елена — женщина фаллическая, бросающая вызов мужчинам. Она свободна, продвинута, без предрассудков, ничуть не меньше, чем Кристина.

Получается композиция из двух пар: на одном полюсе Мария Елена и Кристина, на другом — Вики и ее жених Даг. Фигура Хуана Антонио выступает несколько сзади и посреди них: он как бы соединяет — свободных женщин, доказывающих самим себе и обществу, что они свободны, с банальной мещанской парой благополучных жениха и невесты, жизнь которых уже расписана по шагам на много лет вперед.

Здесь мы видим две крайности: мещанство Вики и Дага, характеризующее пошлость американского общества с его приверженностью традициям, и, в противоположность ему, богемный интеллигентский хаос. С одной стороны, тюрьма социальных стандартов, предполагающая запрет на свободу чувств и творчества, с другой — как будто бы полная свобода самовыражения, предполагающая свободное следование своим инстинктам и влечениям. Нужно все пробовать, нет ничего запретного, нет ни ценностей, ни обязательств — лишь одно удовлетворение желаний, за которым скрывается иллюзия творчества.

Интересно проследить за динамикой переживаний Кристины. Богемность, творчество, свобода и жизнь втроем все равно не дают ей удовлетворения. Смутно Кристина ощущает, что в ее жизни что-то не так. Ее потребности в отношениях, в близости, в ощущении своей ценности опять не удовлетворены. Она снова начинает чувствовать пустоту и понимает, что люди, которым она доверяла, ее эмоционально «использовали», решая свои проблемы за ее счет. Фейерверк ярких впечатлений, ощущение наполненности, иллюзия смысла жизни — все это рассеивается, как туман.

Кристина уходит. Равновесие в паре «художник — Мария Елена» тут же нарушается. Их отношения, скрепленные появлением нового человека, придавшего каждому из них в глазах другого новую ценность и притягательность, возвращаются к исходной позиции. Кристина также вошла в свое привычное русло сомнений, задумчивости, тоски, легкой депрессии, эмоциональной пустоты, неопределенности и отсутствия смысла жизни.

Таким образом, можно сделать вывод, что «Вики Кристина Барселона» — это фильм-пародия, в котором Вуди Аллен насмехается над ценностями современного общества, пародийными по своей сути. Пародия на мещанский американский брак, на творчество, на культуру. Все доведено до абсурда, и даже религия выродилась в пустое, безликое изваяние Иисуса Христа, культурный артефакт. Интересно, что события происходят в Испании — стране наиболее христианской, насыщенной самыми интересными архитектурными формами, объединяющими христианство и ислам. Именно Испания конца XIX века средствами модерна стремилась выразить мистическую сущность христианской веры.

Не случайно героиня фильма — Вики, которая учится на архитектора, — приезжает из Америки именно в Испанию, чтобы изучать разнообразные архитектурные формы и кривые поверхности, а вовсе не средневековую архитектуру, которой изобилует страна. Архитектор Антонио Гауди (1852–1926) стремился необычными формами передать таинство и мистику христианской веры. Он объявил, что переселяется в мир кривых поверхностей, провозглашая войну прямым линиям. Так и атмосфера фильма — это война прямым линиям и погружение в мир искривленных форм, искривленной культуры и искривленной психики.

Фильм пронизан каким-то неуловимым ощущением легкого разочарования, пустоты, отсутствия смысла. Этот эффект достигается путем обесценивания всех базовых человеческих основ — верности, любви, домашнего очага, брака.

Символически можно сказать, что суть фильма отражают слова из Нагорной проповеди Иисуса Христа о соли. Ведь, как известно, соль — глубоко христианский символ, символ высшего призвания человека. Иисус Христос говорил своим ученикам: «Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленой? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям». Хуан Антонио называет Кристину «солью» их отношений с Марией Еленой. Она же не понимает, что он имеет в виду. Возможно, испанцу Хуану Антонио, впитавшему в себя богатое христианское наследие Европы, не чуждо евангельское учение, тогда как американка Кристина, оторванная от исторических корней, скорее всего, ничего о нем не знает. Тем не менее она чувствует отсутствие чего-то важного в себе, какой-то ценности, смысла своей жизни — т.е. превратилась в соль, потерявшую силу.