Классическая концепция цикла контакта в методологии гештальт-терапии

Год издания и номер журнала: 
2011, №2

В статье проводится анализ классической концепции цикла контакта, а также ее основных положений. Предложенная П. Гудманом и Ф. Перлзом модель цикла контакта оставалась практически неизменной с момента ее основания, подвергаясь лишь незначительным модификациям и уточнениям. Рассматриваются представления о прерываниях контакта, а также анализируется понимание прегнантности, предложенное авторами концепции. В фокусе внимания оказываются также механизмы self-динамики, лежащие в основе классической концепции контакта. Завершается статья констатацией некоторых фундаментальных противоречий, имеющихся в самом ее основании, и намечаются направления необходимой методологической ревизии.

Ключевые слова: концепция цикла контакта, преконтакт, контактирование, финальный контакт, постконтакт, прерывания контакта, прегнантность, фигура/фон, self-динамика, id-, ego- и personality-функции, поле организм/среда.

Концепция цикла контакта, лежащая в основании методологии гештальт-подхода в психотерапии и предложенная основателями направления П. Гудманом и Ф. Перлзом, является одним из фундаментальных положений, определяющих теорию и практику гештальт-терапии. С момента ее появления в работе «Возбуждение и рост в человеческой личности» (известной также под названием «Теория гештальт-терапии») [1] она оставалась практически неизменной, подвергаясь лишь незначительным модификациям, дополнениям и уточнениям. Основные ее положения и по сей день выступают одним из важнейших методологических и методических средств психотерапии. Однако при последовательном анализе концепции цикла контакта вскоре становится очевидным множество противоречий методологического свойства, которые пропитывают ее в самом основании. Цель настоящей работы заключается в представлении читателю фундаментальных оснований классической концепции контакта, а также демонстрация некоторых наиболее важных методологических конфликтов и проблем, содержащихся в ней. Мы надеемся, что тем самым, мы начнем подготовку теоретического фундамента для проведения необходимой методологической ревизии и создания модели контакта, альтернативной традиционной.

О классических и современных подходах к описанию и анализу контакта

Традиционная концепция концепции цикла контакта основывается на постулировании принципа, который описывает особенности процесса удовлетворения человеком своих потребностей, и в основе которого лежит идея о том, что приобретение опыта индивидом предполагает динамику некоторых его этапов. Н.М. Лебедева и Е.А. Иванова в этой связи отмечают: «Цикл контакта, или цикл опыта, или цикл удовлетворения потребности – схема, придуманная для описания процесса контакта человека с внешней средой. Данный процесс включает ряд событий: восприятие новизны; оценку ее привлекательности или нежелательности в данный момент; действия, направленные на творческое приспособление к ней: на ее ассимиляцию, если она желательна, или ликвидацию, если она нежелательна, вредна или является излишней» [5; С. 137].

Классическое представление о цикле опыта (контакта), принадлежащее П. Гудману и Ф. Перлзу, предполагает последовательность следующих друг за другом этапов – преконтакта, контактирования, финального контакта, постконтакта [1, 2, 3, 4]. Сами авторы концепции пишут: «Мы наметили следующую последовательность фонов и фигур в процессе творческого приспособления:

1) Преконтакт. На этом этапе тело является фоном, а телесные влечения и средовые стимулы – «фигурой»; это «данности», или ид опыта.

2) Контактирование. Принимая данности и используя их энергию, самость приближается, оценивает, манипулирует и т.д. набором объективных возможностей. Это активная и произвольная деятельность по отношению как к телу, так и к среде – использование ego-функции.

3) Финальный контакт. Спонтанное, бескорыстное, среднего залога отношение с достигнутой фигурой.

4) Постконтакт. Уменьшенная самость» [1; С. 318].

Нетрудно обнаружить логику разделения цикла контакта на несколько основных этапов, в основе которой лежит своеобразие психологической динамики на каждом из них. Причем описание соответствующей динамики опосредовано привлечением положений теории self и концепции прегнантности.

На протяжении нескольких десятилетий развития теории и практики гештальт-терапии концепция контакта П. Гудмана и Ф. Перлза постоянно уточнялась и дополнялась. Однако основные принципиальные ее положения оставались неизменными. В настоящее время в теории гештальт-терапии существует множество представлений о цикле контакта. Классической моделью воспользовались, внеся в нее изменения, многие теоретики и практики гештальт-терапии: Дж. Зинкер, М. Катцев, И. Польстер, М. Польстер, Н. Салате, С. Гингер, Т. Берли и т.д. Так, М. Катцев выделяет семь фаз в цикле контакта: ощущение, осознание, энергетизация, действие, контакт, реализация, отступление. С. Гингер описывает пять основных этапов цикла формирования опыта: фор-контакт, вступление в контакт, контакт, выход из контакта, ассимиляция опыта [11].

Однако, и читатель, наверное, уже обратил на это внимание, совершенствование гудменовско-перлзовской концепции цикла контакта носило, по большей части, формальный характер, ограничиваясь, разделением процесса контактирования на большее или меньшее количество этапов. Сущность же модели сохраняла завидное постоянство.

Более решительной попыткой развития традиционной концепции цикла контакта, основанной на феноменологии (что само по себе довольно радикально в смысле классической концепции), явилось создание Т. Берли модели, предполагающей процесс развития гештальта как движение от недифференцированного поля – к дифференцированному и обратно [79]. Так, автор модели в описании структуры феноменологии выделяет семь основных этапов: недифференцированное поле – образование фигуры – фокусировка фигуры – self/среда сканирование – разрешение – (намерение, ассимиляция, планирование, проверка) – недифференцированное поле. Однако, как видим, фундаментальная идея классической модели контакта, основанная на разделении организма и среды и заключающаяся в манипуляциях этого организма в среде по поводу удовлетворения «фигурной» потребности, остается неизменной.

О прерываниях контакта

Дополнительной к этой базовой концепции, но неотъемлемо присутствующей в работах как классиков гештальт-подхода [2], так и современных авторов [3, 4, 5] выступает идея прерываний контакта, которые привязаны к определенным этапам рассматриваемого цикла. В целях создания более полной картины следует добавить, что относительно названий этих прерываний существует выраженная несогласованность (которая также носит, скорее, формальный, терминологический характер и не предполагает сущностных отличий). Так, сам Ф. Перлз использует термины «невротические механизмы» [2], П. Гудман и Ж.-М. Робин говорят о «потере функции ego» [4], И. Польстер и М. Польстер рассматривают этот феномен как «сопротивление-адаптация» [12], Дж. Зинкер говорит об «обрывах в цикле контакта» [13], а М. Пети – о «невротических механизмах уклонения» [3].

Однако в любом случае, как уже становится очевидным, рассматриваемый сейчас нами феномен имеет в своей семантике негативные коннотации. Аксиоматичным при этом выступает положение о том, что так или иначе, он представляет собой способ нарушения естественного («здорового») течения контакта организма и среды и, следовательно, должен быть размещен в фокусе психотерапевтической работы: «Выявление этих механизмов [сопротивлений – И.П.], каждый из которых, в принципе, требует особой терапевтической стратегии, – важнейшая для гештальт-терапевта задача» [3; С. 127]. В многочисленных работах по гештальт-терапии, разумеется, даются богатые и щедрые рекомендации по работе с сопротивлением. Хотя, справедливости ради, стоит все же отметить, что гештальт-подход к работе с сопротивлением носит гораздо боле гибкий характер, чем, например, предполагает психоаналитическая практика: «Однако сразу же уточним, что гештальт-терапия, в отличие от некоторых других подходов, направлена не на атаку, победу или преодоление сопротивления, а, скорее, на их осознавание клиентом, с тем, чтобы они больше соответствовали возникающей ситуации» [5; С. 127].

Что касается классификации механизмов прерывания контакта (в дальнейшем во избежание путаницы и для придания концепции большей или меньшей ясности я буду апеллировать именно к этому понятию), то здесь среди гештальтистов царит редкое единодушие [2, 3, 4, 5, 12, 13]. Пятерку наиболее распространенных механизмов составляют: слияние (конфлуенция), интроекция, проекция, ретрофлексия, эготизм[1]. Причем слияние соответствует временному периоду преконтакта и предполагает невозможность дифференцирования человеком своих телесных ощущений, чувств, желаний, интенций и т.д. На этапе контактирования (после выделения фигуры из напитавшего ее энергетически поля) интроекция и/или проекция останавливают контакт посредством какой-либо неассимилированной анахроничной идеи либо фантазирования о том, что поле или объект контакта являются, например, довольно опасными для субъекта. Процесс, протекающий на следующем этапе – финальном контактировании – может быть заморожен благодаря уклонению субъекта от прямого способа удовлетворения потребности, определяющей динамику поля (в этом случае принято говорить о дефлексии), либо обращению контактного по своей природе энергетического возбуждения на себя самого (в этом случае имеет место ретрофлексия). И, наконец, об эготизме речь идет чаще всего в ситуации, когда обсуждают феномены прерывания контакта на этапе постконтакта в случае, если новый, полученный на предыдущих фазах, опыт не может быть ассимилирован в self и отвергается в пользу уже имеющегося. При этом опыт никак не трансформирует self и «предохраняет» человека от желаемых изменений.

Итак, становится совершенно очевидным следующее положение – в традиционной модели цикла контакта формы его прерывания находятся в строгом соответствии с закономерностями текущего этапа: по мнению самого П. Гудмана, до фокусирования возбуждения возникает конфлуенция, в процессе возбуждения – интроекция, в момент столкновения с окружающей средой – проекция, в процессе конфликта и разрушения – ретрофлексия, во время финального контакта – эготизм [16]. Ж.-М. Робин описывает временную последовательность форм потери функции ego следующим образом: слияние – интроекция – проекция – ретрофлексия (эготизм автор рассматривает в качестве особой формы ретрофлексии) [4]. Несколько иную последовательность форм прерывания контакта (но все же последовательность) предлагают также Дж. Зинкер и Ж. Пьере [3].

Существуют и более методологически гибкие позиции относительно логики прерываний в модели цикла контакта. Так, Н.М. Лебедева и Е.А. Иванова, рассматривая концепцию сопротивления в гештальт-терапии [5], предлагают свою позицию относительно соответствия его форм с фазами цикла контакта: «В отношении привязки определенных сопротивлений к фазам цикла существуют две точки зрения. Одна из них предполагает, что отдельным фазам соответствуют свои, наиболее типичные срывы цикла контакта. Другая точка зрения отрицает подобную связь и утверждает, что все виды сопротивления могут встречаться на любых фазах. Позиция авторов в данном случае промежуточная. Мы предполагаем, что действительно, мы можем обнаружить некоторые сопротивления в самом неожиданном месте цикла, но все-таки наиболее характерными видами срыва на каких-то фазах являются вполне определенные сопротивления» [5; С. 214-215]. Далее авторы предлагают схематичную расстановку форм сопротивления на цикле контакта [5; С. 215], обосновывая такого рода динамическую модель [5; С. 216].

О понимании прегнантности, релевантном традиционным представлениям о цикле контакта

Говоря о методологии гештальт-терапии, невозможно обойти вниманием еще одно важное представление, комплементарное идее цикла контакта. Речь идет о практике применения принципа прегнантности[2], появившегося в берлинской школе гештальт-психологии и адаптированном применительно к проблеме личности в теории поля [9, 10].

Начнем с теоретических аспектов концепции прегнантности в гештальт-терапии. Авторы «Международного словаря гешталь-терапии» отмечают: «Здоровый человек умеет отчетливо различать доминирующую для него в данный момент фигуру (например, собственную актуальную потребность, выбранный им объект для реализации этой потребности и т.д.), которая приобретает все свое значение только по отношению к фону, к заднему плану. Поэтому реакция «здесь и теперь» (возникающая фигура) должна вписываться в личностную ситуацию в целом (фон)» [11; С. 152]. Как видим из определения, акцент в дефиниции категории фигуры ставится на обусловливании ее потребностью личности[3]. Для дальнейшего анализа данное обстоятельство может оказаться для нас довольно важным.

Сейчас уделим немного внимания значению концепции прегнантности для традиционного понимания цикла контакта, а также практическому ее применению в гештальт-терапии. В теории и практике гештальт-подхода в психотерапии сложилось несколько представлений о прегнантной динамике в процессе цикла контакта, которые в целях упрощения восприятия так или иначе можно привести к двум основным.

Первая позиция заключается в том, что фигурой является некая потребность, лежащая в основе цикла контакта. Собственно говоря, анализируемая нами концепция и описывает цикл контакта по поводу удовлетворения человеком значимой для него в этот момент потребности. Зачастую говорят о «фигурной потребности». Более того, поскольку каждый из этапов цикла контакта соответствует одной и той же потребности, инициирующей активность человека, то имеет смысл в этой модели говорить о «фигуре терапевтической сессии». Таким образом, фигура на протяжении всей временной последовательности цикла контакта остается неизменной. В связи с этим в процесс-анализе сессии даже от давно и успешно практикующих гештальт-терапевтов можно услышать утверждения (или вопрос, обращенный к студентам) о том, что было фигурой сессии. Косвенно отсылка к такого рода пониманию прегнантности содержится и во многих популярных учебниках по гештальт-терапии. Так, С. Гингер пишет: «Только ясное различение доминантной для меня в данный момент фигуры позволит мне удовлетворить мои потребности, а ее последующее растворение (или отсутствие) освободит меня для новых актов физической и умственной деятельности. Известно, что неразрывный поток последовательных циклов в Гештальт-терапии определяет состояние «здоровья»» [3; С. 39]. По контексту употребления категории фигуры можно сделать вывод о том, что весь цикл контакта посвящен одной и той же фигуре-потребности, имеющейся у клиента.

Схожую позицию мы находим у Ж.-М. Робина, который, рассматривая понятие фигуры, говорит в приводимом им примере: «Рассмотрим более подробно этот традиционный пример с голодом. Голод составляет фигуру в определенный момент и прерывает все мои другие ощущения и занятия, он выдвигается на первый план, и я вступаю в контакт с окружающей средой, чтобы найти решение для ее удовлетворения. [Заметим, в этом месте цитаты, что сам акт вступления в контакт с окружающей средой, а также используемые для этого способы контактирования в примере автора не становятся фигурой – примечание мое – И.П.]. Фигура «голод» будет развиваться, наполнять меня энергией, заставлять вступать в контакт с окружающей средой, где я возьму пищу [и здесь в тексте автора не обнаруживается пока никаких указаний на прегнантную трансформацию – И.П.], а затем, по мере того, как я буду есть и усваивать пищу, гештальт «голод» [а здесь происходит удивительная трансформация категории «фигура» в категорию «гештальт» – И.П.] будет разрушаться и позволит мне перейти к другому гештальту» [4; С. 30]. В приведенной цитате не содержится явного утверждения о том, что фигура остается неизменной на протяжении всего цикла контакта, тем не менее, у читателя не может сложиться иного впечатления.

Мы отмечаем лишь косвенный характер постулирования стабильности фигуры сессии (цикла контакта) в приведенных примерах постольку, поскольку эти же авторы в этих же работах (!) довольно ясно утверждают обратное – в зависимости от этапа цикла контакта фигура, равно как и, разумеется, прегнантное соотношение в целом претерпевают трансформацию. Тем не менее, такого рода трансформация не подчинена свободной, творческой и непредсказуемой динамике, а детерминирована внутренней логикой цикла контакта. Итак, мы оказываемся в пространстве второй позиции на предмет соотношения динамики фигуры и цикла контакта. Суть ее заключается в том, что каждому этапу цикла контакта соответствует такая же определенная прегнантная динамика. Авторы классической модели цикла контакта это соответствие определяют следующим образом [1; С. 278-279]. На этапе преконтакта фигурой выступают некоторые наиболее выраженные данные восприятия, маркирующие возникновение или пробуждение потребности. Все остальные сигналы при этом являются фоном для первых. Во время контактирования место фигуры занимают ресурсы среды и возможности, существующие для удовлетворения актуальной потребности. На первый план при этом выходят эмоции, имеющие отношение к процессу осуществления выбора. На этапе финального контактирования, когда объект желания достигнут, место фигуры занимает собственно процесс взаимодействия субъекта и объекта. Постконтакт характеризуется появлением фигуры в виде переживаний и ощущений, маркирующих результат удовлетворения потребности, а также соответствующих образов и мыслей. При этом и сама потребность, и объекты окружающей среды уходят в фон.

Им вторят современные гештальт-терапевты. Например, Ж.-М. Робин, описывая прегнантную составляющую преконтакта, пишет: «В этой фазе заключено то, что составляет фон, задний план, это главным образом тело, и именно в теле начинает возникать ощущение. Это ощущение является признаком наиболее важной потребности организма, которая развивается в данный момент. …Следовательно, гештальт здесь отделится от фона[4], чтобы начать образовываться и затем «пойти на контакт» с окружающей средой, приобретая все более и более четкие контуры» [4; С. 31]. Переходя к описанию фазы контактирования, автор отмечает: «…эта фигура, которая отделилась от недифференцированного фона, в свою очередь отойдет на задний план, чтобы напитать фон, дать ему энергию. Начиная с этого момента, возбуждение, энергия мобилизуются и позволяют организму обратиться к окружающей среде…» [4; С. 32]. В течение финального контакта, по мнению Ж.-М. Робина, «…окружающая среда отходит на задний план и образуется новая фигура: это выбранный объект» [4; С. 32]. И, наконец, в постконтакте «…граница закрывается на этом прожитом опыте, и в этот момент начинается работа по ассимиляции. Нет больше фигуры, в поле не остается больше ничего актуального» [4; С. 33].

Подытоживая точку зрения автора, отметим, что этапу преконтакта соответствует фигура в виде телесных ощущений, маркирующих актуальную потребность, на этапе контактирования она уходит в фон, позволяя появиться новой фигуре в виде ресурсов окружающей среды, финальный контакт знаменуется трансформацией фигуры, которой теперь выступает выбранный для удовлетворения потребности объект, и, наконец, в постконтакте фигура и фон исчезают снова в недифференцированном поле. Таким образом, мы еще раз убедились, что каждому этапу соответствует собственный тип прегнантного соотношения. Другими словами, логика цикла контакта определяет логику прегнантной динамики.

Несколько отличная точка зрения (хотя сущностно вполне соответствующая предыдущей) представлена в работах С. Гингера [3, 15], который определяет соответствие прегнантного соотношения и логики цикла контакта следующим образом: преконтакту соответствует фигура в виде субъекта (я), контактированию – объект (ты), полному контакту – субъект/объект (мы), постконтакту – человек в контексте его истории. Как видим, принцип остается прежним – логика цикла контакта и прегнантная логика находятся в строгом соответствии друг с другом.

После описания прегнантных коллизий, существующих в методологии современного гештальт-подхода, все же стоит сказать, что его задачей было не столько обнаружение внутренних противоречий у безмерно уважаемых мною и довольно последовательных в своих исследованиях авторов, сколько демонстрация двойственной по своей сути позиции относительно понимания прегнантности в динамике цикла контакта, характеризующей эту часть методологии гештальт-подхода. Кроме того, невозможно не обратить внимания на тот факт, что в обеих рассмотренных позициях используется понимание принципа прегнантности, не соответствующее тому смыслу, который он имеет от рождения в гештальт-психологии. Этой части анализа будут посвящены последующие работы.

О self-динамике в цикле контакта

Еще одна немаловажная составляющая традиционных представлений о цикле контакта – self-динамика, логика которой также находится в строгом соответствии с собственной логикой цикла. Подход к природе психического, распространенный в гештальт-терапии представлен концепцией self[5] – процессом, протекающим в поле «организм – среда» и реализуемым посредством трех его функций: id, ego, personality [1, 2, 3, 4, 5, 12, 13]. При этом функция id имеет отношение к внутренним импульсам, возбуждению, маркирующим возникновение потребности, их телесному проявлению. Функция ego представляет собой функцию активного сознательного выбора или отвержения и предполагает сопутствующую процессу идентификации/отвержения ответственность. Функция personality релевантна представлениям человека о себе и окружающем его мире, а также предполагает некоторую динамику смыслообразования и является хранилищем ценностей и убеждений человека.

Напомню, что концепция self разработана авторами гештальт-терапии практически одновременно с появлением концепции цикла контакта. Обе категории рассматриваются ими как комплементарные для процесса презентации природы психического. При этом self понимается основателями подхода как постоянный непрекращающийся процесс творческого приспособления организма к окружающей его среде.

В своей классической работе Ф. Перлз и П. Гудман пишут: «Self – система контактов – всегда интегрирует перцептивно-проприоцептивные, моторно-мускульные функции и органические потребности. Он осознает и ориентируется, осуществляет агрессию и манипуляцию, а также эмоционально чувствует, подходят ли друг другу среда и организм. Не бывает хорошего восприятия без вовлечения мышц и органической потребности; воспринимаемая фигура не бывает яркой и четкой без того, чтобы субъект заинтересовался этим, сфокусировался на этом и внимательно всмотрелся. Так же, как не бывает грации или точности в движении без интереса, и мускульной проприоцепции, и восприятия среды» [1; С. 232]. И далее авторы концепции self добавляют: «Self существует там, где передвигаются границы контакта. Области контакта при этом могут быть ограничены, как при неврозах. Но где бы ни находилась граница и ни случался контакт, присутствует творческая самость» [1; С. 233].

С. Гингер, говоря о self, описывает этот конструкт следующим образом: «Self – это не фиксированная сущность и не психическая инстанция, наподобие «Я», или «Ego». Self – это специфический для каждого человека процесс, характеризующий его собственный способ реагирования в данный момент и в данном поле в соответствии с его личным «стилем». Под self понимается не просто «бытие» человека, а его «бытие-в-мире»[6], которое изменяется в зависимости от возникающих ситуаций» [3; С. 119]. Дж. Латнер дает свое определение: «Self – это особый, присущий только нам способ участия в любом процессе, наш индивидуальный способ проявления в нашем контакте с окружающей средой… Он является действующей силой контакта с настоящим, в котором происходит наше творческое приспособление» [3; С. 120]. Н.М. Лебедева и Е.А. Иванова описывают self как «совокупность событий на границе-контакт» [5; С. 125], при этом рассматривают его в качестве некоторого синтезатора функций, опосредующего процесс творческого приспособления.

Сейчас более подробно относительно взаимосвязи self-динамики и представлений о цикле контакта. Как уже отмечалось, существует некоторая признаваемая большинством авторов зависимость self-динамики от динамики цикла контакта. Авторы классической модели цикла контакта пишут в связи с этим: «Преконтакт: … Это то, что осознается как «данность», или Ид ситуации, растворенное в е возможностях. Контактирование: … (б) происходит выбор возможностей и отказ от некоторых из них, агрессивное приближение и преодоление препятствий, а также произвольная ориентация и манипуляция. Это – отождествления и отчуждения Эго. Финальный контракт: … Вся произвольность ослабляется и происходит спонтанное единое действие восприятия, движения и чувства. Постконтакт: … самость уменьшается» [1; С. 278-279]. С. Гингер, рассматривая цикл контакта, утверждает, что в преконтакте «self функционирует преимущественно в режиме id», на этапе контактирования – «в режиме ego, позволяющем выбирать среди различных возможностей, или отказаться от них, или совершить ответственный поступок по отношению к окружающему миру», во время финального контактирования «self продолжает функционировать в режиме ego, но теперь уже не в активной форме, а в среднем режиме – одновременно и активно и пассивно, когда клиент выступает одновременно как субъект и объект своего действия», в постконтакте «self функционирует в режиме personality, интегрируя только что полученный опыт в общий опыт личности, определяя место для свершившегося здесь и теперь в истории отдельного человека» [3; С. 124-125]. Схожую точку зрения на self-динамику в цикле контакта мы обнаруживаем у и Ж.-М. Робина [5]. Таким образом, мы можем и в этом аспекте традиционных представлений о цикле контакта констатировать их детерминирующий характер для self-динамики.

О дуализме психического в концепции цикла контакта

Еще один немаловажный аспект представлений о цикле контакта имеет отношение к природе психического. На основании анализа концепции цикла контакта и практики ее применения мы должны констатировать некоторую противоречивость соответствующих ей позиций в этом отношении.

Так, с одной стороны, гештальт-подход постулирует процессуальную природу психического, что представлено в совершенно отчетливом виде в концепции self (см. выше). При этом цикл контакта понимается в гештальт-подходе как некоторое описание self-динамики.

С другой стороны, сквозь описание цикла контакта, так или иначе, просматривается индивидуалистический характер релевантных ему представлений о природе психического. Так, например, в описаниях цикла контакта чаще всего речь идет о контактировании организма в среде по поводу удовлетворения им его потребности [1, 3, 4, 5, 12, 13]. При этом сам процесс контактирования выступает некоторым фоном по отношению к динамическим характеристикам поля – собственным потребностям человека, а также особенностям ситуации и окружающей индивида среды, в которой расположены объекты этой потребности. Поле оказывается довольно очевидным образом разделено на субъект и объект, а цикл контакта становится схемой, адекватной описанию процесса их взаимодействия. Таким образом, из сказанного вытекают значительные методологические следствия, наиболее важное из которых заключается в том, что концепция цикла контакта хотя и в неявном виде, но все же предполагает существование оппозиции «субъект – объект» («организм – среда»). Не является ли такое положение вещей некоторым регрессом по отношению к основным методологическим «завоеваниям» гештальт-подхода – децентрализации и фокусированию на процессе?

***

Подытоживая изложенное, стоит отметить, что традиционная концепция цикла контакта в современной теории и практике гештальт-подхода имеет в своем основании несколько основных характеристик (или черт):

1) процесс приобретения человеком нового опыта, равно как и процесс развития, производный от него, опосредуется динамикой основных этапов;

2) процесс контактирования человека в поле может быть прерван на любом из этапов, что определяет характерные особенности субъекта контактирования и может лежать в основании как построения адекватных терапевтических стратегий, так и клинической диагностики самого субъекта; сами же механизмы прерывания контакта маркируют в психотерапии возникновение сопротивления;

3) механизмы прерывания (называемые также нарушениями ego-функции) соответствуют определенным этапам цикла контакта и в этом контексте детерминируют тип психологического нарушения у человека, а также предполагают соответствующие терапевтические интервенции;

4) цикл контакта представляет собой сопровождение «фигурной» потребности, лежащей в его основании, а прегнантная динамика детерминирована собственной логикой цикла контакта;

5) процесс активизации тех или иных функций self подчинен динамике возникающих в процессе контактирования задач, которые в свою очередь выступают важнейшими характеристиками этапов цикла контакта;

6) некоторый довольно отчетливо присутствующий дуализм процессуального и индивидуалистического характера природы психического (хотя более справедливым было бы отметить и вовсе очевидное возвращение от методологического акцента на процессе контактирования к привычному для модернистской психологической парадигмы расщеплению поля на самостоятельные и независимые составляющие).

 

Classical conception of a cycle of contact in the methodology of Gestalt-therapy

The analysis of the classical concept of a cycle of contact, and also its substantive rules are spent in the article. The model of a cycle of contact offered by F. Perlz and P. Goodman was being practically constant from the moment of its foundation, being exposed to only insignificant updatings and specifications. The representations about interruptions of contact are considered, and also the understanding of pregnancy offered by authors of the concept is analyzed. The mechanisms of self-dynamic underlying the classical concept of a contact are also in the focus of attention. The article comes to the end with ascertaining of some fundamental contradictions which are available in its most bases, and directions of necessary methodological audit are outlined.

Keywords:the concept of a cycle of contact, precontact, contacting, final contact, postcontact, interruptions of contact, pregnancy, figure/background, self-dynamic, id-, ego-and personality-functions, field an organism/environment.

Примечания:

[1] Некоторые авторы дополнительно выделяют еще дефлексию, профлексию и т.д. На наш взгляд, дефлексия является общим механизмом, частным случаем которого выступают многие остальные, такие как: профлексия, ретрофлексия, эготизм и т.д.

[2] Термин «прегнантность» перешел гештальт-терапии «по наследству» из школы гештальт-психологии и имеет отношение к принципу, согласно которому перцептивное поле организуется посредством соотношения фигуры (объекта или феномена поля, который завладевает в текущей ситуации вниманием субъекта), выделяющейся из поля, и фона, который определяет значение фигуры. Хотя точнее будет сказать, что именно соотношение фигуры и фона (которое мы будем обозначать в этой работе как прегнантное соотношение) рождает смысл текущей ситуации. Под термином прегнантная динамика, который используется в настоящей работе, понимается, постоянная непрекращающаяся трансформация соотношения фигуры и фона в зависимости от соответствующей трансформации контекста поля (ситуации).

[3] Стоит отметить, что предлагаемая авторами «International Glossary of Gestalt-therapy» трактовка концепции прегнантности является неадекватной развиваемой нами методологии диалогово-феноменологического подхода в психотерапии.

[4] Думаю, не очень корректным является отождествление гештальта с фигурой, поскольку по определению гештальт предполагает некую целостную структуру. Термин гештальт значительно адекватнее описанию целостного прегнантного соотношения фигуры с фоном. Фигуру невозможно изолировать от фона, поскольку исчезновение одного прегнантного элемента автоматически подразумевает также исчезновение и другого. Фигура осознается нами лишь благодаря контурам, которые, кстати говоря, являются одновременно и контурами фона. Применительно к функционированию феноменологического поля это гениальным образом продемонстрировал М. Мерло-Понти в «Феноменологии восприятия» [14].

[5] «Self – в теории гештальт-терапии это слово обозначает не отдельную сущность (что можно сказать о «Я» в психоанализе), а процесс, состоящий из совокупности проявлений человека на границе-контакт между организмом и окружающей его средой и позволяющий осуществиться творческому приспособлению» [11; С. 157].

[6] По всей видимости, в данном определении его автор заимствует одну из важнейших категорий феноменологии экзистенциального толка, разработанную довольно детально в творчестве М. Хайдеггера [16], Л. Бинсвангера [17], М. Мерло-Понти [14] и др. Данное представление о природе психического представляется нам особенно важным и достойно специального обсуждения.

Литература: 

1. Перлз Ф., Гудмен П. Теория гештальттерапии. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2001. – 384 с.

2. Перлз. Ф. Гештальт-Подход и Свидетель Терапии / Пер. с англ. М.Папуша. – М., 1996. – 240 с.

3. Гингер С., Гингер А. Гештальт – терапия контакта / Пер. с фр. Е.В.Просветиной. – СПб.: Специальная Литература, 1999. – 287 с.

4. Робин Ж.-М. Гештальттерапия. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2007. – 63 с.

5. Лебедева Н.М., Иванова Е.А. Путешествие в Гештальт: теория и практика. – СПб.: Речь, 2004. – 560 с.

6. Погодин И.А. Психотерапия в эпоху постмодерна / Гештальт гештальтов: Евро-Азиатский вестник гештальттерапии. – Выпуск 1. – 2007. – Москва, 2007. – С. 26-37.

7. Погодин И.А. Диалоговая модель гештальт-терапии: сборник статей. В 2 т. Т 1. Философские и методологические основания диалоговой психотерапии / И.А.Погодин. – Минск, 2009. – 105 с.

8. Погодин И.А. Диалоговая модель гештальт-терапии: сборник статей. В 2 т. Т 2. Сущность диалоговой психотерапии: практические и прикладные аспекты / И.А.Погодин. – Минск, 2009. – 102 с.

9. Левин К. Динамическая психология: Избранные труды. – М.: Смысл, 2001. – 572 с.

10. Левин К. Теория поля в социальных науках: Пер. с англ. – СПб.: Сенсор, 2000. – 368 с.

11. International Glossary of Gestalt Therapy / S.Ginger. – Paris: FORGE, 1995. – 171 p.

12. Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики / Пер. с англ. А.Я.Логвинской. – М.: Независимая фирма «Класс», 1997. – 272 с.

13. Зинкер Дж. В поисках хорошей формы: гештальт-терапия с супружескими парами и семьями / Пер. с англ. А.Я.Логвинской. – М.: Независимая фирма «Класс», 2000. – 320 с.

14. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / Пер. с франц. Под ред. И.С.Вдовиной, С.Л.Фокина. – Спб.: «Ювента», «Наука», 1999. – 606 с.

15. Гингер С. Гештальт: искусство контакта. Новый оптимистический подход к человеческим отношениям. – М.: ПЕР СЭ, 2002. – 320 с.

16. Хайдеггер М. Бытие и время. – СПб.: Наука, 2002. – 451 с.