Теоретическую основу системной семейной психотерапии составляет общая теория систем. Под системой понимается совокупность взаимодействующих элементов (или объектов), реализующих общую функцию (функции). Главный постулат этого психотерапевтического подхода гласит: семья является видом социальной системы, психологическая помощь ей невозможна без знания и учета законов функционирования систем, аналогично тому, как лечение человека невозможно без знания и учета его анатомии и физиологии.

Развитие системной семейной психотерапии не связано с развитием индивидуальной психотерапии. В своей монографии G.Erickson и T.Hogan (1972) утверждают, что их анализ литературы не выявил никаких данных о том, что системная семейная психотерапия "выросла" из каких бы то ни было ранее существующих теоретических положений в психотерапии.

Системная семейная психотерапия - одна из самых молодых психотерапевтических школ, развивающихся в последнее время. Этот подход возник после Второй Мировой войны, он развивался в тесном сотрудничестве с кибернетикой, и в этом его существенное отличие от других психотерапевтических подходов.

Основу этой области знания и практики составили несколько базовых идей.

1. Петли обратной связи

Кибернетику вызвала к жизни Вторая Мировая Война. Американский математик Норберт Винер работал в то время в военной программе Пентагона. Он разрабатывал теорию, с помощью которой создавались механизмы сопровождения и уничтожения летящих целей противника. Один из ключевых аспектов этой проблемы был связан с созданием контура обратной связи: информация с экранов радаров о положении цели использовалась для расчета поправок, необходимых для наведения орудий на цель. Затем эффективность этих поправок вновь оценивалась с помощью радара, вновь производились расчеты и так далее до уничтожения цели. Этот механизм работал совершенно одинаково и в случае, когда расчеты делались машинами, и в случае, когда поправки рассчитывались людьми. Важнейшая догадка Н.Винера состояла в том, что сходные механизмы обратной связи используются во всех видах любой целенаправленной деятельности: и тогда, когда человек берет со стола коробку спичек, и тогда, когда головка подсолнуха поворачивается за солнцем. Итак, обратная связь - это информация, о результатах функционирования системы, поступающая в эту же систему.

Существует отрицательная и положительная обратная связь. В первом случае информация используется для уменьшения отклонения результата от некоторой заданной нормы. Во втором случае информация приводит к существенным изменениям, т.е. к потери стабильности и равновесия. Особый тип отрицательной обратной связи, подробно изученный в биологических и социо-технических системах, называется гомеостазисом. Гомеостазис - это стремление системы сохранять свои сущностные свойства во взаимодействии со средой, обеспечивая выживание системы. Минимизация влияния внешней среды - работа закона гомеостаза. Система стремиться сохранить статус кво в каждый момент своего существования.

Известный школьный пример гомеостаза - как человеческий организм поддерживает температуру крови. Стоит измениться температуре в среде, как меняется частота сердечных сокращений, суживаются или расширяются сосуды, срабатывает система потоотделения и т.д. до тех пор, пока не восстановится температура крови. Если в силу каких-то причин невозможно восстановить температуру тела, человек может умереть либо от переохлаждения, либо от перегрева. Так же, действует семейная система для поддержания, например, одинаковой дистанции между людьми. Допустим, один из супругов отходит на периферию семейной системы: проводит меньше времени с членами своей семьи, а когда находится дома, то ведет себя не заинтересованно, не включенно, потому ли что много работает или завел роман на стороне, или что-то еще. Тогда кто-нибудь начинает развивать симптоматическое поведение, т.е. такое поведение, которое потребует большего участия в семейной жизни от периферического элемента. В незапущенных случаях обычно достаточно супружеского конфликта. Во время конфликта дистанция сокращается. Конфликтующие очень сконцентрированы друг на друге, поглощены друг другом, испытывают сильные переживания по отношению друг к другу в одно и то же время. Скандал от акта любви отличает лишь знак эмоций - плюс или минус. Кроме того, очень трудно помириться без ссоры. Если отдалившийся супруг не вступает в конфликт, на просьбы помириться говорит: "А я ни с кем не ссорился", на вопрос: "Что происходит?" отвечает: "А разве что-то происходит?", то дело плохо. Оказывается это запущенный случай. Здесь лучше всего подходят болезни, допустим детей, или супруга/ги. Чтобы вылечить серьезно заболевшего ребенка или супруга, необходимо участие двоих. Симптоматическое поведение длится до тех пор, пока не восстановится более близкая, привычная дистанция, или не разрушиться семья.

Активность системы - это распространение гомеостатической регуляции на внешнюю среду, деятельность, направленная на изменение и организацию внешней среды в соответствии с требованиями своего внутреннего строения. Для поддержания более-менее постоянной температуры тела человек как минимум одевается и строит дома. Допустим, строит из дерева. Значит, валит деревья. Значит, вмешивается в экосистему леса, изменяет свою внешнюю природную среду. Последние лет триста внешняя среда просто изнемогает от активности человека. Семейная система так же характеризуется определенной активностью. Обычно семейная система состоит из нескольких подсистем. Формальные подсистемы - супружеская пара или супружеская подсистема и дети, детская подсистема. Каждая является своего рода внешней средой для другой.

Дисфункциональная супружеская подсистема обычно использует другие подсистемы - чаще всего детскую подсистему, если детей двое, или детский организм, если ребенок один, для своей стабилизации.

Предложу схему того, как это происходит, на примере ночного энуреза у ребенка. В дисфункциональной семье, где супруги с трудом уживаются вместе, появляется ребенок. Известно, что трудный брак это всегда трудный секс. В нашей культуре непроизвольное ночное мочеиспускание считается возрастной нормой примерно до двух с половиной - трех лет. Случилось так, что в течение первых двух лет жизни ребенка отношения супругов портились, особенно негармоничными становились сексуальные отношения. Нередко ссоры, или огорчения случались по вечерам. Мама, или папа подходили взглянуть на любимое дитя, чтобы успокоиться, набраться светлых, радостных эмоций, заодно и проверить памперсы. Часто они обнаруживали, что ребенок мокрый. На фоне плохих отношений растет общий уровень тревоги. В какой-то момент в ряду других беспокойств возникла мысль о том, что ребенок мог бы уже просыпаться и проситься.

Родители, или один из них, начинают высаживать ребенка ночью на горшок. В сфере сексуальной жизни наступает некоторое облегчение напряжения, потому что появилась достойная причина избегать секса. Беспокойство за ребенка, нарушения сна в связи с необходимостью вставать ночью к ребенку, высаживать его, общая усталость - все это причины, гораздо меньше травмирующие самооценку, чем обвинения в неопытности, неловкости, фригидности, импотенции, сексуальной невоздержанности, склонности к насилию и т.п. Для ребенка такое поведение родителей является положительным подкреплением , потому что для него значимым сигналом является любое, пусть даже негативное эмоционально окрашенное, внимание к нему. Мокрая постель для ребенка становится путем к сердцу родителей. Идет время, ребенок растет. Теперь ночное недержание мочи квалифицируется как энурез. В семейной системе он занимает достойное место регулятора стабильности семейной системы.

Энурез стал использоваться системой как достойный способ без конфликтов и тягостных выяснений избегать половой близости и при этом не разводиться.

2. "Черный ящик"

В конце 40-х годов, когда под руководством Н.Винера формировалась новая наука кибернетика, необходимо было разработать новый понятийный аппарат, инструменты для анализа систем. Одним из таких инструментов стал предложенный Н.Винером "черный ящик" как модель для анализа систем.

Мы опишем несколько упрощенную модель "черного ящика", применимую для анализа открытых социальных систем, к которым относится семья.

Для того, чтобы описать открытую систему необходимо определить три набора параметров:

1. набор факторов, воздействующих на семейную систему;

2. набор реакций семейной системы на каждый из этих факторов.

3. набор факторов, определяющих желаемое состояние семейной системы.

Рассмотрим первые два набора. "Щелкни кобылу в нос - она махнет хвостом". Эта шутливая кибернетическая формула очень хорошо описывает то, что мы пытаемся сказать. Мы не разбираемся в том, как устроена открытая система "Лошадь", но мы знаем, что при конкретном воздействии -"щелчке в нос" эта система дает регулярно повторяемую реакцию - "махнет хвостом".

Модель "черного ящика" применительно к семье используется обществом давно. Поговорки: "От осинки не родятся апельсинки" и "Яблочко от яблони недалеко падает" хорошо это иллюстрируют. Мы не знаем, что конкретно происходит в "черном ящике" семьи, но мы знаем, что появившийся в семье младенец ("щелчок в нос") будет обладать семейными свойствами и чертами ("взмах хвостом").

Существует некий обычный набор факторов, воздействующий на семейную систему. Все они так или иначе структурируют время и содержание жизнедеятельности семьи, могут увеличивать стресс и тревогу в семье или успокаивать и снижать напряжение. Понятно, что с ними нераздельно связаны реакции системы на них.

1. Родственники со стороны мужа и со стороны жены. Это воздействие может быть организационным - дают материальную помощь или берут материальную помощь, помогают по хозяйству и с детьми, или сами нуждаются в помощи, требуют регулярных посещений или нет, и т.п., а так же это воздействие может быть психологическим, например, общение с родственниками увеличивает напряжение и тревогу в семье или уменьшает.

2. Работа, коллеги и начальники. Воздействие этого фактора разнообразно. Работа структурирует время пребывания всех членов семьи вместе (много работают и редко видятся), определяет материальный уровень жизни семьи, в некоторых случаях круг общения семьи. Все это сопровождается определенной динамикой тревоги и напряжения в семейной системе. Премии, проценты от сделок и продаж, веселая компания друзей-коллег могут снижать напряжение, пьянство на работе, конфликты, агрессия начальства привносят тревогу в семью. Работа может быть способом ухода от домашних конфликтов или горькой повинностью и разлукой с ребенком и любимыми домашними занятиями.

3. Воспитатели детских садов, школьные учителя, соседи, друзья.

Воспитатели и учителя могут очень влиять на времяпрепровождение и самочувствие семьи. Ежедневные сообщения о плохом поведении, домашние задания, которые необходимо делать всей семьей - стрессоры для семьи.

Для того, чтобы пользоваться моделью "черного ящика", необходимо установить не только фактор воздействия, но и пространство на границе системы, куда направлено воздействие - вход, а так же установить пространство на границе системы, где наблюдается реакция на фактор воздействия - выход.

Допустим, мама жены - стрессогенный фактор. Она требует и обвиняет всякий раз, общаясь со своей дочерью. Дочь каждый раз после самого короткого разговора с матерью по телефону плачет, чувствует вину и злость. Итак, жена в данном случае тот вход, через который в систему попадает напряжение. После этого в черном ящике происходят некие супружеские, конфликтные взаимодействия, после чего муж напивается с друзьями. Скандал с тещей на входе, пьянство мужа на выходе. Кстати, это практически единственная ситуация, когда теща и жена в мире и согласии ругают пьяницу.

Применительно к открытым системам правильнее было бы говорить о воздействиях на систему и состояниях системы. Например, появление ребенка - воздействие на семейную систему, - неизбежно приведет к изменению состояния системы. Люди, которые выполняли функции супругов по отношению друг к другу, начинают вдобавок выполнять функции родителей по отношению и к новому элементу - ребенку, - и по отношению друг к другу. Иногда это состояние системы задерживается надолго: дети выросли, а родители все еще обращаются друг к другу: "Мать, Отец". Вероятно, родительские функции привлекательнее, чем супружеские. Действительно, заниматься любовью с человеком, которого называешь "Мать" не то же самое, что заниматься любовью с человеком, которого называешь "Жена".

Факторы, определяющие желательное состояние системы очень многообразны. Схематично - это некие представления о хорошей семье. Эти представления складываются из культуры общества, общественной модели семьи, верной для текущего момента, семейного мифа, и актуального состояния системы. Например, в России общество всегда мягко относилось к неполным семьям, сложносоставным семьям (супруги и их дети от предыдущих браков), т.е. распад семьи не был общественной трагедией. Причин несколько. Во-первых, основная масса населения страны - потомки рабов, крепостных крестьян. Крепостное право в России было жестоким, разрешалось разлучать семьи, продавать раздельно детей и супругов. Таким образом, транслировалась низкая ценность семьи. Во-вторых, систематически уничтожалось мужское население в войнах и репрессиях, особенно в 20-м веке. Чтобы сохранять популяцию, общество приветствовало неполные семьи, безотцовых деток. Во время Второй Мировой Войны в России практически была уничтожена мужская популяция 1923-24 года рождения. Надо отметить, что в систематической Германии уходящих в увольнение солдат буквально поощряли к рассеиванию потомства, снабжали специальными складными люльками, которые должны были оставаться в доме у барышень вместе с солдатским генофондом. Такая общественная политика автоматически приводила к снижению роли отца в выращивании детей, к упрощению модели мужского поведения в семье, к появлению неадекватных требований к мужчинам у женского населения (либо принц, либо нищий: любой персонаж с мужской анатомией) и к появлению поколений женских семей. Надо отметить, что и в Русской литературе, которая всегда была не только и не столько развлечением, сколько проповедью добра и зла, нет описания счастливой и содержательной семейной жизни. Можно назвать буквально два текста - "Старосветские помещики" Гоголя, с описанием нежной и пустой семьи, и "Что делать" Чернышевского - малохудожественная вещь про утопическую безэмоциональную семью. Итак, общественная ценность семьи низкая, разных конструктивных моделей семьи нет. Из-за этого картина хорошей семейной жизни конкретной семьи обычно слишком сильно зависит от моделей родительских семей: либо все как у родителей, либо ничего как у родителей. Случаются парадоксы. В трех поколениях некоторой семьи мужья изменяли женам. Они уходили к другим женщинам, затем возвращались обратно, и вскоре после этого заболевали и в конце концов умирали, впрочем, в почтенном возрасте. Дочь, молодая женщина, собирается замуж. Жених влюбляется в другую, уходит, затем возвращается. Клиентка не может принять решение, выходить ли ей замуж за этого человека. В процессе психотерапии выясняется, что доверие к жениху вернется, если он в раскаянии повесится. В этой семье фактор благоприятного будущего - смерть или тяжелая болезнь мужа.

"Черный ящик" позволяет описать еще один принцип. Если система находится в управляемом состоянии, то необходимо, чтобы для любого внешнего возмущения, стремящегося вывести систему из допускаемого состояния, существовала такая ее реакция, которая после ее осуществления приводила бы систему в одно из желаемых состояний. Этот принцип разработан английским кибернетиком Робертом Эшби, и получил название "Закона необходимого многообразия". Обычно его формулируют следующим образом: только многообразие способно поглотить многообразие. Для Российских семей актуальны такие желательные состояния, которые можно назвать "резерв для выживания". Внешняя среда существования семей практически во все времена была небезопасной, угрожающей. Семьи вырабатывали многообразные сценарии выживания на случаи разных внешних возмущений. Самые популярные сценарии недавнего прошлого: делать продовольственные запасы, а так же запасы игл и постельного белья. До конца 50-х годов многие образованные семьи направляли детей на обучение в медицинские ВУЗы, потому что в лагере (посадить могли любого) врач вернее выживал, чем не врач. Сегодня многие семьи работают над сценариями финансового поведения: не доверять сбережения государству. Если денег много - то отправлять их заграницу и там хранить в разных видах - банковские счета, недвижимости. Если денег не так много, то держать их в "чулке", или стараться инвестировать. Последнее, как правило, заканчивалось неудачей, но МММ и Чара-банк казались надежнее сбербанка. Понятно, что выработка и реализация этих сценариев старшим поколением отражается в виде определенной картины опасного мира в умах младшего поколения. Таким образом, желательное состояние системы как резерва выживания воспроизводится из поколения в поколение.

Реакции человеческих систем, таких как семья или организация на изменения в среде записываются в виде некоторых предписаний национальной культуры. Например, "От тюрьмы и от сумы не зарекайся" - каждый может попасть в тюрьму или обнищать и пойти по миру с сумой за подаянием. Анекдоты, пословицы, поговорки - это и есть всем нам хорошо известные культурные предписания норм реагирования на внешние воздействия. В Российской культуре существуют многочисленные предписания норм реагирования на негативные воздействия среды. Хуже обстоит дело с предписаниями норм реагирования на позитивные воздействия среды. Семьи скорее распадутся в ситуации благополучия, достатка и успеха, чем вследствие пожара, инфляции, болезни.

3."Организмический" взгляд на мир и круговая причинность

Один из основоположников общей теории систем Л. фон Берталанфи показал, что понятие системы вытекает из т.н. "организмического взгляда на мир". Для этого взгляда характерны два положения: а) целое больше, чем сумма его частей; б). Все части и процессы целого взаимовлияют и взаимообуславливают друг друга.

Целое больше, чем сумма его частей в системной теории составляет основу принципа тотальности или нонсуммарности. Законы функционирования системы не сводятся к сумме законов функционирования ее подсистем (элементов, объектов). Система качественно отличается от своих элементов и их совокупности. Вода отличается от составляющих ее водорода и кислорода. Лес - не сумма деревьев. Возникают новые свойства, которые подчиняются другим законам. Систему невозможно описать через свойства ее элементов. Никакую человеческую систему - семью, организацию, - невозможно описать через сумму составляющих ее личностей. Хорошо узнаваема дисфункциональная семья: муж и жена по отдельности - прекрасные, чуткие, тактичные люди. Вместе они являют миру бессмысленно скандалящую пару. Это происходит потому, что их прекрасные человеческие качества вторичны по отношению к законам функционирования их дисфункциональной семейной системы.

Вторая часть "организмического" взгляда - все части и процессы целого взаимовлияют и взаимообуславливают друг друга. Окружающий нас реальный мир создает у человека иллюзию возможности описывать себя через простые бинарные оппозиции: верх-низ, лево-право, плохо-хорошо, следствие-причина и т.п. Возможно, легкость и "естественность" бинарного мышления связана с симметричностью суши. Все растения, животные, люди обладают осью симметрии, которая делит их на половины. Так живое приспособилось к тяготению земли. Находясь в этом симметричном мире просто опираться на бинарные оппозиции. Они "работают" при описании и понимании статичного, механического, мира, но бесполезны в тех случаях, когда надо понимать и описывать многоуровневые взаимодействия и взаимозависимости. Системный подход сложен тем, что он предполагает особый способ восприятия реальности, отличный от того, к которому все мы привыкли. Возникшие еще в 18 веке представления о детерминированности мира, о возможности вычленить причину и следствие, найти одну истинную первопричину, мешают понять, что в реальности причины и следствия могут меняться местами. В мире может существовать множество истин, справедливых в разных условиях и с определенной степенью вероятности.

Представление о бинарности мира создает линейную причинно следственную связь, с помощью которой описываются процессы или события. В этой картине мира главный вопрос: "Почему?"

В системном подходе такая линейная следственно причинная логика существовать не может. Она заменяется на круговую логику, в которой главный вопрос: "Зачем?". Для того, чтобы увидеть психодиамику семейной жизни необходимо перейти к системному мышлению. Почему маленький Ганс¹⁾панически боится лошадей и не выходит из дома? Потому что он испытывает эротическую привязанность к своей матери, боится гнева отца за это, вытесняет "преступное влечение" и проецирует свой страх на лошадей в упряжке, потому что именно такой вид лошадиной морды напоминает ему лицо отца в очках. Это линейная логическая цепочка, представляющая ход рассуждений психотерапевта, который помещает причину симптоматического поведения внутрь человека. Системная логика видит причину симптоматического поведения какого-либо человека в механизмах гомеостатической регуляции функционирования той конкретной системы, элементом которой этот человек является. Именно поэтому системная логика не отвечает на вопрос "почему?", она отвечает на вопрос "Зачем?". Можно предложить много версий того, зачем маленький Ганс боялся выходить из дома:

1. чтобы мама меньше занималась сестричкой, чтобы система не переходила на следующую стадию жизненного цикла.

2. чтобы родителям было о чем говорить друг с другом, вместо того, чтобы: ругаться, заниматься непростым сексом, умиляться на дочку (нужное подчеркнуть);

3. чтобы было что обсуждать с З.Фрейдом, который был учителем и психотерапевтом отца маленького Ганса.

Системная логика сложна для усвоения и практики еще и потому, что она должна преодолеть законы порождения высказываний, законы вербального взаимодействия. В семье множество событий происходит одновременно. Все, что совершается в семье, является информацией, сообщением для всех членов семьи. Эти сообщения поступают к людям как вербально, так и невербально. Мама моет посуду на кухне и гремит ею больше обычного, потому что она сообщает, что сердита на папу, который пришел с работы позже обычного. Папа в это время смотрит телевизор, но не закрывает дверь комнаты, показывая, что хочет мириться. Сын, который обычно делает уроки сам, сейчас, чувствуя напряжение в атмосфере, просит отца помочь с решением задачи. Отец помогает, но говорит громко, унижает, демонстрирует, что без него сын - пустое место, что он (папа) нужен семье. Мама встает на защиту сына, упрекает папу за то, что он мало занимается ребенком. Однако, пусть через скандал, но родители начинают общаться, мирятся в конце концов.

Самое интересно, что думают они об этом эпизоде, рассказывают о нем совсем не так, как это было, потому что размышления, а рассказ происходит в словах. Из рассказа исчезает одновременность и многомодальность поступления информации от всех ко всем. Средствами языка эти процессы передать невозможно, потому что язык линеен. Одно слово в одну единицу времени; друг за дружкой в затылочек выстраиваются звуки речи и буквы письма. Язык передает события так же как проекция движения колеса на бумаге (прямая линия) отражает его реальное круговое движение. Для развития системного мышления необходимо преодолеть эти ограничения.

Любые изменения, происходящие в любой из подсистем, отразятся во всех других подсистемах и системе в целом. Принцип Бира о невозможности улучшить функционирование системы, улучшая ее отдельные элементы - прямое следствие этого положения.

Эти основополагающие идеи общей теории систем конкретизируются на поле семейной психотерапии. Итак, базовая идея системной семейно психотерапии заключается в том, что семья - это социальная система, т.е. комплекс элементов и их свойств, находящихся в динамических связях и отношениях друг с другом. Семья - это " живой организм, напоминающий скорее пламя, чем кристалл" ( Черников А.В., 1997).

Семейная система это открытая система, она находится в постоянном взаимообмене с окружающей средой. Семейная система - это самоорганизующаяся система, т.е. поведение системы целесообразно. Люди, составляющие семью, поступают так или иначе под влиянием правил функционирования данной семейной системы, а не под влиянием своих потребностей и мотивов. Система первична по отношению к входящему в нее элементу. Исходя из этого, целесообразным представляется работать со всей семейной системой, а не с одним ее элементом.

Однако, это положение не является жестким, потому что элементы семейной системы находятся друг с другом в постоянном взаимодействии, между ними складываются топологические и динамические отношения. Топологические отношения - это отношения близости-отдаленности. Структура семьи, состав ее коалиций - мать и дети, а отец на периферии, или коалиция отец - дочь против коалиции мать-сын, или супружеская подсистема и детская подсистема - все это разные варианты топологических отношений элементов.

Динамические отношения - это отношения влияния, зависимости, взаимодействия и коммуникации.

Целый ряд основополагающих идей и принципов системной семейной психотерапии (ССТ) представлены современной теорией коммуникации. Теория коммуникации является самостоятельной областью теоретического знания. При этом теория и практика системной семейной терапии не только получает свое обоснование в этой теории, но и является для нее постоянным источником исследовательских задач, наряду с другими областями исследования коммуникации - в больших социальных системах, животном мире и в системах искусственного интеллекта.

Здесь в качестве теоретических оснований ССТ рассматривается та часть исследований в области коммуникации, которая напрямую или косвенно проецируется на теорию и практику системной семейной терапии и, в свою очередь, является во многом инициированной практикой последней. Эти идеи разрабатывались в рамках проекта в Пало Альто в конце 60 и начале 70 гг. под руководством Грегори Бейтсона и получили свое дальнейшее развитие и обобщение в работе участников этого проекта - Пола Вацлавика, Джанет Бивин и Дона Джексона "Прагматика человеческих коммуникации".

В качестве наиболее значимых для ССТ выступают следующие положения:

1) Все поведенческие проявления людей могут рассматриваться как коммуникация. Как уже отмечалось, люди в семье постоянно взаимодействуют друг с другом, постоянно передают друг другу информацию, осуществляют коммуникацию. Не вступать в коммуникацию невозможно, потому что любое поведение, действие, слово, их отсутствие - несет информацию другим, которую они не могут не воспринимать и не могут не реагировать. Вне зависимости от того, попадает ли "житейское" определение происходящего между людьми под категорию общения в смысле целенаправленного вербального взаимодействия, или нет, оно может быть рассмотрено как постоянный обмен коммуникационными сообщениями. В этом смысле коммуникацией выступает, например, отказ от общения, поскольку оно предполагает ряд поведенческих проявлений (таких как молчать, отвернуться, заговорить с кем-то другим, изобразить непонимание, показать, что страдаешь от головной боли или даже в действительности страдать от нее), которые выступают ничем иным, как сообщением об этом отказе другой стороне.

Такое понимание дает новую, принципиально иную - по сравнению с итрапсихической интерпритацией - возможность установления смысла того или иного поведенческого проявления человека - в контексте коммуникационной ситуации. Из этого следует фундаментальная для ССТ идея рассмотрения всякого поведенческого акта человека (например, болезни) не изолировано, а в контексте той системы коммуникации, в которую включен человек, поскольку только в этой системе может быть выявлен его смысл (или иной, по сравнению с интрапсихической интерпретацией, смысл).

Таким образом, здесь получает свое обоснование принципиальное для ССТ понимание симптома (как и вообще всякого поведенческого проявления клиентов): "Симптом рассматривается не как атрибут личности, а как поведение, соответствующее определенному типу взаимодействия" (при этом теория коммуникации отказывается рассматривать эту сопряженность как прямую каузуальную, т.е. причинно-следственную зависимость одного от другого, утверждая лишь указанное соответствие).

Одним из решающих для формирования этого постулата выступило реализованное в проекте Пало Альто блестящее исследование шизофренической коммуникации, показавшее связь между особенностями коммуникации людей, чье поведение попадает под этот диагноз, с особенностями коммуникации в их семьях. Такой подход позволил рассматривать симптоматику шизофренического поведения пациентов, не как, например, проявление слабости их "эго", или нарушение мышления, а как логическую составляющую той коммуникационной системы, в которую они были включены в своей семье. (см. более подробно об этом в п. 4)

Этим утверждается соответственно и основополагающая для ССТ идея о том, что преодоление всякого симтома предполагает построение такой системы коммуникации, в которой такое симптоматическое сообщение теряет свою необходимость, в противоположность логике индивидуального воздействия на носителя симптома.

2. Все коммуникационные взаимообмены или симметричны, или комплиментраны в зависимости от того, основаны они на сходстве или на различии. Это положение утверждает, что все коммуникационное взаимодействие можно рассматривать как реализующее два основных приниципа - симметричности или комплиментарности. Симметричная коммуникация означает, что коммуникационная цепочка строится по принципу "на подобное отвечу подобным". Комплиментраная коммуникация реализуется по принципу взаимодополнительности. В первом случае мы имеем дело с тем, что, например, гнев будет провоцировать еще более гневные проявления второй стороны, во втором - гнев может вызывать у другой стороны стремление устраниться или общаться подчеркнута мягко и т.п.

Это представление имеет важное значение как еще один принцип, развивающий идею системности, поскольку оно предлагает рассматривать наблюдаемые феномены взаимодействия людей не в терминах их независисмых "индивидуально-личностных" особенностей или намерений, желаний, а как обусловленные типом коммуникации, подчиняющегося надиндивидуальной логике функционирования.

Это понимание вводит также теоретически важное представление о существовании коммуникационных паттернов во взаимодействии людей "как повторяющихся или избыточных событий в коммуникации", т.е. не выводимых напрямую из данного предметного содержания коммуникации.

Оно выступает также как одно из существенных для построения терапевтических представлений о функциональности в ССТ.

Функциональные ("здоровые") семейные системы, с этой точки зрения, характеризуются гибкой и взаимозаменяемой системой этих паттернов в распределении ролей, лидерства и проч. В то время как семейная (прежде всего, супружеская) дисфункция может быть понята как ригидное закрепление паттерна комплиментарности, или как стремящаяся к разрыву или перемежающаяся дистанцированием друг от друга эскалация напряжения симметричной коммуникации.

Представление о коммуникационных паттернах важно и для понимания закономерностей протекания терапевтического контакта. "Застревание" терапевтического взаимодействия в том или ином паттерне комплиментарного или симметричного взаимодействия с клиентской системой (если только речь не идет об осознанном терапевтическом приеме) является признаком неэффективной терапевтической коммуникации в силу поглощенности способом коммуникации, задаваемом этой патологической системой.

3. Коммуникационный процесс порождает различные реальности для участвующих в нем сторон. Различие этих реальностей порождается различной пунктуацией событий в процессе коммуникации. В теории коммуникации утверждается, что в зависимости от того, что воспринимается участниками коммуникационного процесса как причина и как следствие в коммуникации, рождаются психологически различные для них миры. Так, именно особенности пунктуации, или упорядочивания событий активной и напористой женой и безвольным пассивным мужем позволяет первой утверждать, что ее активность - есть вынужденное следствие его пассивности, а ему о своей пассивности обратное - т.е. представлять эту пассивность как результат непомерной напористости жены. Хорошим примером относительности этой пунктуации является известный анекдот о крысе, которая считала, что хорошо выдрессировала своего исследователя, поскольку каждый раз, когда она нажимала на рычаг, он приносил ей еду.

Это понимание предполагает отказ терапевта в ССТ от установления той или иной линейной причинности, поскольку именно представление об относительности, или условности пунктуации событий участниками коммуникации хорошо иллюстрирует ее условность. В этой логике очевидно, что принятие той или иной причинной зависимости является выражением лишь одного из возможных взглядов на происходящее и является, по сути, ловушкой для терапевта, как принявшего тот или иной вариант пунктуации событий. Более адекватной заменой ему оказывается циркулярный взгляд на происходящее в системе коммуникации. Он означает такое видение происходящего в коммуникационной системе, которое исходит из представления о "временной сопряженности" и взаимном подкреплении поведенческих паттернов друг друга.

Это видение переориентирует терапевтические цели работы в ССТ. Ими становится не коррекция индивидуального поведения того участника взаимодействия, чье поведение квалифицировано как "причина" проблемы (что в этой логике оказывается непродуктивно), а перестройка всей системы взаимодействия.

4. Каждое сообщение участника коммуникации может быть рассмотрено как имеющее передающий и командный аспекты. Это положение является одним из наиболее важных для теории ССТ. Под передающим аспект понимается тот, который выступает носителем содержания сообщения, под командным - тот, который определенным образом маркирует взаимоотношения между передающим и получающим сообщение. Другими словами, каждое сообщение в этой логике может быть рассмотрено как передающее информацию (собственно коммуникация), а также как несущее информацию о самом общении, в котором оно передается (метакоммуникация). Собственно сообщением выступает та часть коммуникации, которая может быть передана как информационный "сухой остаток" сообщения. Метакоммункация находит свое выражение в интонациях, выбранном порядке слов, невербальных проявлениях, кинестетике, мимике общающихся и т.д. и т.п.

Многие из проблем взаимоотношений людей терапевтически могут быть рассмотрены как результат несостыковки этих уровней. Так, разногласие, рассматриваемое на уровне содержания будет выступать как неразрешимый конфликт до того момента, пока не будет обнаружено влияние на его обсуждение метакоммуникационного уровня. Например, муж с женой могут до бесконечности спорить о том, стоит или нет отдавать ребенка в садик, приводя, многочисленные аргументы "за" и "против". Однако тот, кто попытается уладить конфликт на уровне обсуждения "объективной полезности" или не полезности садика, скорее всего, потерпит неудачу, поскольку это коммуникация определяется не поиском истины о садике, а может содержать метакоммункационный, по отношению к выбранному предмету спора, аспект - например, взаимное недовольство тем распределением функций, на которое рассчитывает другой. Так, для мужа это спор может являться поводом высказывания своего недовольства женой, нарушающей традиционный уклад семейной жизни, для жены, напротив, поводом обличить "патриархальные идеи" своего мужа и отстоять свои права. О чем и свидетельствует накал и неразрешимость спора, тогда как для другой семьи это окажется рядовым вопросом.

Одним из наиболее существенных для ССТ признаков хорошего, эффективного функционирования является способность участников коммуникации выходить на метакоммуникационный уровень взаимодействия и делать его объектом обсуждения, т.е. превращать в информационный аспект. Напротив, запрет на обсуждение и любое взаимодействие, касающееся метакоммуникации, является в этом понимании источником наиболее глубоких дисфункций. Именно это было показано в уже упоминавшемся выше исследовании коммуникации в семьях, где один из членов семьи имел диагноз "шизофрения". Эти исследования показали, что наиболее яркой характеристикой коммуникации в таких семьях является, во-первых, противоречивость или даже взаимоисключенность посланий на уровне сообщений и отношений, а во - вторых, существование жесткого запрета на указание и обсуждение этого противоречия. Грегори Бейтсон описывает пример такой коммуникации.

В больнице находится мальчик, страдающий шизофренией, к нему приходит мама и ждет его в холле. Он выходит к ней и садится рядом, близко. Она отодвигается. Он - замыкается и молчит. Она говорит: "Ты что же, не рад меня видеть, что ли?" На одном коммуникативном уровне мать показывает ребенку, что она хотела бы увеличить дистанцию, при этом, она на вербальном уровне ничего подобного не делает. Когда ребенок реагирует на невербальный уровень, он получает осуждение, негативную реакцию. Выйти из ситуации общения с родителями ребенок не может, особенно до определенного возраста. В ситуации неконгруэнтного сообщения трудно выбрать, на какую часть сообщения реагировать, выбор никогда не является правильным. Г.Бейтсон полагал, что ребенок начинает уходить из коммуникации внутрь себя, аутизируется.

Именно в такой системе коммуникаций аутичность, неспособность различать метакоммуникационные модальности высказываний, отказ от обозначения модальности высказывания передаваемого самим ребенком, свойственные детям с диагнозом "шизофрения", выступают логической составляющей этой системы.

Развиваемое представление об уровнях коммуникации позволяет обратить внимание еще на один важнейший феномен человеческой коммуникации. Каждое посылаемое во взаимодействии сообщение в человеческой коммуникации может иметь, а может вообще не иметь функции передачи информации и, прежде всего, служить запросом на подтверждение того определения себя "Я так себя вижу", которое человек транслирует на метауровне сообщения. Например, сообщая родителям известный им факт "у меня много пятерок" ребенок может, в первую очередь, искать подтверждения определению себя как достойного любви "Я хороший, я все делаю как надо". Очевидно в зависимости от того, что он получит в ответ на это самоопределение, возникает та или иная система метакоммуникации между общающимися. В ответ на это предлагаемое им самоопределение он может получить на метакоммуникационном уровне от другой стороны:

1) принятие: "молодец, ты хороший сын, я горжусь тобой". Очевидно, что принятие самоопределения человека, т.е. подкрепление в человеке даже не столько того, каким есть человек, сколько того, чем он хочет стать, представленного на метауровне его сообщения, является важнейшей основой существования людей и важнейшим назначением человеческого общения;

2) непринятие: "да, но тебя не заставишь помыть посуду", или "но вчера была тройка по математике". Как очевидно, непринятие означает отказ принять то самоопределение, которое несет метауровень сообщения и предложить другое. Неприятие может быть конструктивным и вести к прояснению аспекта взаимоотношений, инициируя выход из уровня непродуктивного обсуждения содержания, например, "много пятерок" - "нет, мало пятерок";

3) неподтверждение этого определения, например, в ответ на реплику о пятерках: "ты мешаешь мне смотреть телевизор". Именно феномен неподтверждения рассматривается в теории коммуникации как наиболее патогенный. Патологенность его заключается как раз в том, что в отличие от могущего быть конструктивным неприятия самопределения человека, неподтверждение, по сути, предполагает или прямой отказ от всякой реакции на предлагаемое собеседником определение себя, или ничем не разрешаемую противоречивость этой реакции (например, хвалю с зевком, т.е. посылаю противоречивое послание на уровне сообщения - "молодец", а не уровне метасообщения "это все не интересно" т.е. суммма дает именно неподтверждение). Постоянное неподтверждение, при условии значимости этого контакта для ищущуего подтверждения своего самопределения (например, ребенок-родители) ведет к потере всяких ориентиров самовосприятия, потере смысла. Одним из выходов, который находит участник такой коммуникации оказывается "отказ" от чувствительности к метакоммуникационному аспекту и отказ от его трансляции в сообщении другим. Именно это представление может служить еще одним обоснованием упоминавшегося выше феномена нечувствительности к различению модальностей сообщения других людей, наблюдаемого у детей из семей с шизофренической коммуникацией. Очевидно, что феномен неподтверждения - один из наиболее патогенных и нуждающихся в выявлении и терапевтической коррекции в симптоматической семейной системе.

Важно осознавать, что все метакоммуникационные взаимодействия людей на деле разворачиваются не как двухуровневая, а как многоуровневная коммуникация, поскольку на деле коммуникационный обмен посланиями на тему отношений может простираться как угодно далеко. В действительности обмен сообщениями выглядит следующим образом: первый коммуникатор посылает сообщение "Вот как я вижу себя", второй в ответ - "Вот как я вижу тебя", первый в ответ "Вот как я вижу тебя, видящего меня", второй "Вот как я вижу тебя видящего меня, видящего тебя" и т.д. Эта многоуровневость практически бесконечна. Это важно осознавать, поскольку феномен неподтверждения, например, может быть распространен на утверждение любого, самого высокого уровня. Очевидно, что в патологических системах можно наблюдать именно феномен запутанной сложноуровневой системы метакоммуникации.

Представление о существовании этих уровней в коммуникации людей позволяет лучше осознать различие между терапевтической работой с семьей и консультационной.

Очевидно, что разногласия на уровне содержания наиболее легко разрешаемы, поскольку могут быть сняты простой передачей экспертной информации - консультацией. Однако, именно рассмотрение той или иной дисфункции как проявления противоречивости комуникационного и метакоммуникационного уровня во взаимодействии людей, позволяет осознать необходимость собственно системного терепевтического воздействия. Оно предполагает иной, по сравнению с простой передачей "объективной информации" арсенал, стратегической целью которого может являться, как минимум, выявление и осознание клиентами этого рассогласования, а в действительности - гармонизация коммуникационного и метакоммуникационного уровня в системе взаимодействия, прежде всего за счет превращения многоуровневой и запутанной метакоммуникации в коммуникацию.

Особый аспект составляет многоуровневость клиентско-терапевтической комуникации в процессе терапевтического взаимодействия. Дисфункция, например, противоречивость взаимодействия на уровнях коммуникации и метакоммуникации или постоянное неподтверждение или отрицание метакоммуникаций друг друга между людьми находит свое выражение и в собственно терапевтическом взаимодействии. Отсюда требование к конгруэнтности терапевта, как способного обеспечить опыт гармонизированного на обоих уровнях взаимодействия. Заметим, что совладание с противоречивыми взаимодействиями в семейной системе и противоречивыми посланиями терапевту - основная задача, решавшаяся в Миланском подходе ССТ (см. также ниже)

5. Существуют два основных вида передачи информации в коммуникации: цифровой и аналоговый. Цифровой характеризуется принципом "все или ничего" (например двоичная система передачи информации посредством инициации или подавления нейронов в нервной системе), аналоговый - подобным о подобном (информация передается через количество концентрации тех или иных гармональных веществ в крови). В цифровом способе каждому объекту информации может быть предписано условное его обозначение. При этом связь между обозначаемым и обозначающим является условной и, по сути, произвольна. Аналоговая передача информации, напротив, осуществляется подобным или схожим материалом, расшифровка которого не поддается строго унифицированным правилам. В человеческом общении и передаче информации о взаимоотношениях между людьми используются оба способа. Они представлены передачей информации или посредством называния, например, словесно выраженное называние состояний, отношений (я тебя люблю) или посредством аналоговых действий (например, обожающее выражения лица, дарение цветов, смущения при появлении объекта любви, грубость и задиристость - все это может быть аналоговым способом передачи той же информации). По сути, аналоговой в человеческом общении является вся невербальная коммуникация - т.е. все поведенческие сообщения, которые существуют помимо обмена словесными сообщениями. При этом очевидна дилемма: цифровая информация имеет четкие и универсальные индикаторы, но язык ограничен для выражения всего спектра информации (прежде всего чувств, эмоций), а аналоговый способ ее передачи неточен и приблизителен. Кроме того, в аналоговом способе передачи информации затруднена передача отрицания, выражения "не то, а это", "или-или", хотя безусловно, что в своем общении люди прибегают к аналоговому способу передачи этих сообщений, что может порождать большее количество коммуникационных ошибок. (Сложность передачи такой информации аналоговым способом можно понять, если попытаться представить себе необходимость выразить аналоговым способом, например, утверждение " я тебя не обижу".)

Понимание этой особенности устройства человеческого общения позволяет интерпретировать многие проблемы человеческой коммуникации как ошибки перевода одного вида информации в другой. При чем, эти недоразумения обусловлены как степенью адекватности выбранного аналогового способа передачи информации передающей стороной, так и системой "раскодирования" (оцифрования) такой информации принимающей стороной. Это зависит, в свою очередь, от большого числа факторов ("культурного" языка взаимодействующих сторон, опыта предыдущих коммуникаций, готовности или неготовности принятия той или иной информации, модуса состояния принимающей подсистемы и проч).

Несогласованность, противоречивость, разные "культуры" аналоговых способов передачи информации (например, молодоженов в семье) является источником дисфункций и, соответственно, предметом терапевтического воздействия в ССТ. Очевидно, что аналоговый способ передачи информации преобладает тогда, когда цифровая передача - прямое "называние" состояния или отношения - невозможны. Так, симптом может быть рассмотрен как аналоговый способ передачи информации о необходимом изменении там, где прямое сообщение, называние невозможно или не принимается. Очевидно, что прочтение, точное оцифрование аналоговой информации как в системе внутрисемейной коммуникации, так и собственно в терапевтическом взаимодействии - становится важной терапевтической задачей, без которой невозможно продуктивное решение более общих терапевтических задач.

Для ССТ характерно большое внимание к неверебальным правилам и ритуалам - аналоговой передаче информации, существующим в семье, как неотъемлемой части ее коммуникационной системы, через которые наряду с "цифровой" информацией" реализуются ее единство и поддержание границ.

Терапевтическое предписание в ССТ, например, часто выступает как предписание ритуала заменяющего дисфункциональный, тогда, когда представленный в последнем способ передачи аналоговой информации не соответствует реальному или желаемому положению дел. Ритуал может быть предписан как шаг к более открытому и явному способу передачи информации о происходящем в семье, тогда когда до него она передавалась существованием разрозненных аналоговых сообщений как шаг к "отцифрованию", осознанию происходящего на поведенческом уровне, стихийно. Ритуал в теории коммуникации рассматривается как переходный между цифоровым (достаточно универсален для интерпретации) и аналоговым (ритаульные действия, "материальная" часть ритуала). Так, семья, симптом одного из членов которой мог быть понят, в результате наблюдения большого количества разрозненной аналоговой информации (разнообразные психососматические заболевания этого члена семьи, стихийные правила, реализующиеся в этой семье) как желание и в, то же время, невозможность нарушить единство "дружной и сплоченной семьи" получила предписание ритуала ежевечернего обсуждения происходящего в семье, разногласий возникающих между его членами, но при закрытых дверях (случай из "Парадокса и контрпарадокса"). На аналоговом уровне передачи информации удалось тем самым закрепить важное для семьи представление о себе самой, "включить" в него всех членов семьи, сделать его более очевидным и признанным для всех. Таким образом, важная для семьи информация передавалась более унифицированным, единообразным способом. Важна точность терапевтического предписания в смысле соответствия аналоговому языку клиентов, согласованность терапевтического и клиентского оцифрования.

6. В общении людей могут возникать парадоксальные способы взаимодействия. Они являются следствием возникающей, в силу особых причин, неразрешимости противоречия на коммуникационном и метакоммуникационном уровне. В общей теории коммуникации выделяются три основных типа парадоксов - логический парадокс (антиномия, возникающая и выявляющаяся в формализованных системах), семантический парадокс -парадоксальное определение и прагматический парадокс. Представление о третьем классе парадоксов, возникающих в человеческой коммуникации позволяет выявлять и решать в ССТ целый класс терапевтических задач; этот парадокс описывается как феномен "двойной ловушки" в коммуникации.

Основными составляющими "двойной ловушки" в коммуникации являются:

1) Коммуникационный (сообщение) и метакоммуникационный уровень (сообщения о сообщении) прямо противоположны друг другу, исключают друг друга. Собственно противоречивость сообщения на уровне коммуникации и метакоммуникации (например, придти на похороны в декольтированном вечернем платье) может быть определена как "двойное послание", возникающее в силу различных осознаваемых или неосознаваемых причин. В функциональной коммуникации, как уже говорилось выше, возникновение двойных посланий отслеживается и может стать поводом для обсуждения, прояснения. Ловушкой для участников коммуникации двойное послание становится при существовании следующих дополнительных условий.

2) "вовлеченность людей в интенсивные взаимоотношения, которые имеют высокую степень физической/ психологической ценности (например мать-маленький ребенок)

3) Получатель сообщения не может выйти из рамок, установленных этим сообщением - например, избежать коммуникации или выйти на метакоммуникационный уровень, т.е. вне зависимости от логической бессмысленности, парадокс может оказываться прагматической реальностью для получателя сообщения.

Представление о "двойной ловушке" позволяет рассматривать целый ряд поведенческих феноменов патологической симптоматики как способы поведенческого совладания участника такой коммуникации с ситуацией двойной ловушки. Приводившийся выше пример шизофренической коммуникации матери с ребенком безусловно является примером такой двойной ловушки. Очевидно, что роль терапевта при таком понимании дисфункциональной интеракции оказывается ролью человека, способного вскрыть этот парадокс и обеспечить психологические возможности коммуникации о подобной коммуникации;

Особую роль для становления теории и арсенала ССТ играет представление о терапевтическом парадоксальном предписании. Суть парадоксального предписания становится понятна, если оно предстает именно как вариант коммуникационного совладания с двойной ловушкой, которую являет собой тот или иной симптом в терапии.

Неразрешимость ситуации двойного послания, выражением которого является симптом (что, строго говоря, и отличает в этой логике "просто" трудность от собственно симптома) например, "я должен избавиться от бессонницы, мои попытки ни к чему не могут привести", оказавшейся в силу тех или иных причин ловушкой для клиента, оказывается ловушкой и для терапевта, взявшего на себя функции обеспечения изменения в такой ситуации (невозможность выхода из такой коммуникации, которую усиливают и поддерживают клиенты верой в большие профессиональные возможности терапевта). Тогда выходом из этой ловушки становится обеспечение всех коммуникационных условий "двойной ловушки" для симптома. А именно - обеспечение значимости терапевтического контакта, обеспечение невозможности аннулирования предписания (выхода клиента из коммуникации) и наконец, само парадоксальное предписание, состоящее в предписании симптома (в разных вариантах- простое предписание его, усиление, воспроизведение в определенные часы). Парадоксальным это предписание оказывается в силу того, что оно предписывает усилия по изменению, суть которых сводиться к усилиям по неизменению или даже еще "большему неизменению" (усиление симптома). Терапевту удается ответить симметрично парадоксальным образом на ожидания "изменения без изменения", помощи без воздействия, усилия без усилия и т.п., что приводит к преодолению симптома. Так клиент, не способный встать вовремя и безуспешно борящийся со своими просыпаниями может получить предписание оставаться в постели на час дольше даже того времени, в которое обычно способен встать этот человек, что довольно быстро приводит к преодолению проблемы. (логика этой работы хорошо проиллистрированна "Терапией испытанием" Хейли)

Представление о коммуникационном парадоксе, при этом решающего задачу совладания с двойными ловушками, как в системе собственно внутрисемейной коммуникации членов семьи, так и в самом терапевтическом взаимодействии с подобными патологическими системами ("помогите нам, но мы ни за что не позволим вам это сделать") лежит в основе создания и разаработки техники позитивной коннотации в Миланском подходе (см. соотв. раздел).

Основным вкладом в становление системной семейной терапии является развитие современной теорией коммуникации представления о коммуникационных системах. Классический системный подход использовал развитые здесь представления преимущественно в переносе их на анализ процесса коммуникации собственно в семейной системе. Между тем, понимание комммуникационной природы происходящего между людьми, представление о "тотальности коммуникации"²⁾, очевидно, может быть спроецировано и на сам процесс терапевтического взаимодействия. Именно такая проекция, наряду с развитием выдвинутого в теории коммуникации представления о том, что взаимодействие между живыми системами должно описываться как информационный обмен, а не физическое воздействие, легла в основу становления постклассических системных подходов. Проекция всех указанных постулатов на представление об особенностях коммуникационных систем, возникающих собственно в процессе терапевтического взаимодействия в значительной степени охватывает методологические основы этих постклассических системных подходов. Это может быть проиллюстрировано анализом каждого из приведенных выше положений на материале системы коммуникации терапевтических и клиентских подсистем.

Все семейные системы - открытые системы, они постоянно осуществляют предметный и информационный обмен со средой. Сложность и организованная упорядоченность таких систем возрастают за счет разрушения окружающей среды. Пример такого разрушения окружающей среды - удачно прошедший процесс сепарации. Когда элемент выделяется из своей системы, она необратимо меняет свою структуру, и в каком - то смысле становится новой системой. Старая система перестает существовать. Выделившийся элемент создает новую молодую семья, а родительская система становится внешней по отношению к этой новой ядерной системе.

Семейная система обладает иерархической структурой. Семейная система существует во времени и пространстве

1. Конечность пространства системы означает, что у любой семьи существуют границы, и вне их - среда. Среда - это совокупность всех объектов, изменение свойств которых воздействует на рассматриваемую систему, а также те объекты, чьи свойства меняются под воздействием этой системы. Родительские семьи, детский сад и школа, работа и сослуживцы - внешняя среда семейной системы. Отношения с тещей и свекровью, с начальником, жалобы учителя - все это может влиять на отношения внутри рассматриваемой семьи. Скандалы в семье могут отражаться на работе, на учебе ребенка в школе.

Любая социальная система входит в еще большую систему, взаимодействует с другими системами, и все они как-то влияют друг на друга. Например, критерии болезни задает общество. В России считается, что ребенок к трем годам должен приобрести навыки опрятности. Если этого не происходит, то родители начинают тревожиться, пытаются лечить энурез, энкопрез и пр. В странах Леванта никого не беспокоит то, что шестилетний ребенок бегает в памперсах.

Границы семейных систем проницаемые. Человек является элементом сразу нескольких систем, от него может зависеть их жизнедеятельность, но и сам он, неизбежно, так или иначе, реагирует на соприкосновение с ними.

2. Время, в которое происходят внутрисистемные взаимодействия или взаимодействия системы со средой, может быть сколь угодно мало или, наоборот, сколь угодно велико по отношению ко времени наблюдения за поведением системы. Впрочем, если речь идет о семейной системе, то внутрисистемные изменения происходят медленно. Один из основоположников семейной психотерапии Мюррей Боуэн писал, что последовательное снижение уровня дифференциации семейной системы в течении трех поколений с большой долей вероятности приведет к появлению ребенка больного шизофренией. В данном случае время изменения в системе занимает более 60 лет. Распад семьи вследствие развода и завершение замыкания границ новых семейных систем, например мама и дети, папа и его новая жена занимает в среднем около 7 лет. Другие процессы протекают быстрее: сепарация детей от родителей в норме занимает 3-4 года, правда при некоторых видах семейной дисфункции не происходит вообще. Процессы изменений постоянно происходят в семейной системе. Они и составляют жизненный цикл семьи. Всякая семейная система стремиться пройти полный жизненный цикл. Было замечено, что семья в своем развитии проходит определенные стадии, связанные с некоторыми неизбежными объективными обстоятельствами. Одним из таких обстоятельств является физическое время. Возраст членов семьи все время меняется и обязательно меняет семейную ситуацию. Как было показано Э.Эриксоном, каждому возрастному периоду в жизни человека соответствуют определенные психологические потребности, которые человек стремится реализовать. Вместе с возрастом меняются и запросы к жизни вообще и к близким людям в частности. Это определяет стиль общения и соответственно саму семью. Рождение ребенка, смерть старого человека - все это существенно меняет структуру семьи и качество взаимодействия членов семьи друг с другом. Параллельно и одновременно с процессами изменения и развития происходят гомеостатические процессы.

Закон гомеостаза гласит: Всякая система стремится к постоянству, к стабильности. Для семьи это означает, что она в каждый данный момент времени своего существования стремиться сохранить status quo. Нарушение этого статуса всегда болезненно для всех членов семьи, несмотря на то, что события могут быть и радостными и долгожданными, например: рождение ребенка, распад мучительного брака и т.п. Закон постоянства обладает огромной силой. Взаимосвязь изменчивости и стабильности, развития и гомеостаза хорошо видна при описании жизненного цикла семейной системы.

Сначала был описан вариант типичного американского жизненного цикла семьи (The Satir Approach to communication. J.Schwab at all, 1989).

1. Первая стадия - жизнь одинокого молодого человека, финансово практически

2. Вторая стадия начинается в момент встречи с будущим брачным партнером. Влюбленность, роман, возникновение идеи брачного союза, т.е. длительных, стабильных отношений - все это происходит здесь. Если данная стадия жизненного цикла протекает удачно, то партнерам удается обменяться ожиданиями относительно будущей совместной жизни и согласовать их. У них формируется картина благоприятного будущего их семьи.

3. Третья стадия - заключение брака, объединение под одной крышей, начало ведения совместного хозяйства, возникновение общей жизни. Эта стадия была названа "время диады". Это время первого кризиса семьи. Молодые люди должны заключить договор о том, как жить вместе. Это серьезно, потому что вольно или невольно для организации жизни необходимо решить как распределяются функции в семье, кто придумывает и организует развлечения, кто принимает решения на что тратить деньги, кто работает, а кто из супругов нет, когда заводить ребенка, что является сексуально привлекательным поведением и внешним видом и много подобных равно важных вещей. Некоторые вопросы легко обсудить и договориться, а некоторые обсудить открыто трудно, потому что предпочтения часто не ясны и не проговорены. Особенно верно это по отношению к сексуальному поведению. Молодая жена росла в семье, где не приветствовалась внешняя расслабленность. Мама не ходила в халате, она носила дома туфли и красилась к папиному приходу. Папа это ценил. Молодой муж терпеть не мог жену на высоких каблуках. В его воспоминаниях высокие каблуки носила учительница, которую он ненавидел. Он любил свою маму, которая не работала и дома была в халате и тапках. Жена, желая порадовать мужа и мечтая провести дома вечер любви, встречает его на пороге накрашенная и на высоких каблуках. Он, видя ее, думает, что она готова на выход. Он может и думал провести тихий вечер дома, но любя жену и понимая ее без слов, немедленно отправляет с ней в ресторан, например, или к друзьям. Она недоумевает. Страшная мысль у жены: "Не хочет быть со мной". А вот она заболела и, полная отвращения к себе, ходит дома в халате и тапках. Муж сгорает от страсти в это время. Жена не готова соответствовать: и чувствует себя плохо и сама себе противна. У мужа страшная мысль: "Не хочет быть со мной". Это может положить начало сексуальной дисгармонии, хотя причины ее совсем не в конкретном сексуальном поведении.

4. Четвертая стадия возникает в том случае, если преодолен кризис третьей стадии, брак сохранился и, главное, появился первый ребенок. Возникающий на этой стадии кризис еще более серьезный. Появился третий член семьи, изменилась семейная структура. Она стала с одной стороны более устойчивой, а с другой - члены этой новой системы стали более дистантными по отношению друг к другу. Необходим новый договор, т.к. возникла потребность в перераспределении ролей, времени, денег и т.п. Кто будет вставать к ребенку по ночам? Будут ли они сидеть дома вместе или ходить в гости по очереди, или жена будет с ребенком, а муж будет жить как холостой? Если младенец не принес отчуждения в супружеские отношения, более того, сплотил родителей, данная стадия пройдена удачно. Может быть и так, что ребенок приносит чувство рутины и монотонности жизни, супругам кажется, что молодость и праздник кончились и начались бесконечные будни, муж чувствует себя заброшенным и подозревает, что жена изменяет ему с младенцем, жена точно знает, что она брошена с ребенком на руках и понимает вдруг, что замужем за легкомысленным подростком, и что тяготы семейной жизни вот-вот сломают ей хребет - все это признаки неудачного прохождения четвертой стадии. Это не обязательно приводит к разводу, но обычно закон гомеостаза обеспечивает семейную систему сложными и вычурными стабилизаторами. Например, регулярные измены, которые небрежно скрываются для того, чтобы скандалы и следующие за ними примирения создавали иллюзию близости и сохраняли семью. Годится также хроническое заболевание у кого-нибудь или любые другие формы личной дисфункциональности - алкоголизм, неспособность к профессиональному успеху и т.п.

5. Пятая стадия жизненного цикла семьи характеризуется появлением второго ребенка. Она проходит достаточно просто, т.к. не нужно заключать новый договор о том, как жить с детьми, и кто за что отвечает, как это было на предыдущей стадии. Разумеется детей может быть гораздо больше, чем двое, но на модели двух детей можно показать все необходимые закономерности развития семейной системы. Правда, существуют данные о зависимости семейной роли и порядка рождения ребенка. Например, нередко старшая девочка в семье становится для следующих детей эрзац-мамой, няней, она отвечает за младших и часто лишается возможности жить собственной жизнью, да впрочем, она и не умеет отвечать за саму себя. Средний ребенок нередко бывает самым благополучным в семье, свободным от семейных сценариев и долгов. Считается, что соперничество между детьми происходит неизбежно. Родители сталкиваются с проблемами детской ревности и должны как-то их решать. В этом пункте происходит связь времен, потому что именно при решении этой проблемы родители нередко проецируют в сегодняшний день свой детский опыт. Сверхконтроль за детскими отношениями, постоянная позиция третейского судьи выдает потребность в подтверждении собственной значимости и, следовательно, опыт унижения в детстве. С появлением детей возникает новая подсистема в семейной системе. В случае функциональной семьи в ее структуре будут выделяться супружеская подсистема и детская подсистема. В дисфункциональной семье могут быть "неправильные" подсистемы-коалиции: мама с одним ребенком против папы с другим, или мама с детьми с одной стороны и папа с другой. Границы между подсистемами семьи - важный момент в организации жизни и психического здоровья членов системы. Если границы подсистем очень жесткие, например, после того, как ребенок уложен спать к нему не подходят до утра, что бы ни было, могут возникать психосоматические заболевания у детей, т.к. только очень сильными раздражителями /болезнями с эффектными проявлениями/ они могут перейти границу своей подсистемы и внедриться к родителям. Если же границы подсистем очень проницаемые, то все члены системы лишены возможности жить своей частной жизнью, того, что в английском называется privacy, возникает слитность, спутанность ролей, "обродителенные" дети и инфантильные родители. Не ясно, кто принимает решения, кто отвечает за кого и многое другое. В нашей культуре слитность - очень типичное явление, но мы оговорим об этом позже, когда будем разбирать жизненный цикл российской семьи.

6. Шестая стадия - это школьные годы детей. В это время семья вплотную сталкивается с правилами и нормами внешнего мира, отличными от правил внутрисемейной жизни. Здесь решаются вопросы о том, что считать успехом, а что неудачей, как становиться успешным, какую цену семья готова заплатить за внешний успех и соответствие общественным нормам и стандартам. Например, гиперсоциализирующая семья никакую цену не считает слишком высокой за успех, а неудачник, конечно же, плачет и лишается семейной поддержки. Гиперсоциализирующая семья - это семья с очень проницаемыми внешними границами. Чем более проницаемые внешние границы, тем менее проницаемы границы семейных подсистем. Взаимоотношения между членами семьи аспонтанны, и регулируются в основном нормами, правилами, традициями, которые очень трудно изменить. Диссидентская семья, т.е. семья, стоящая в оппозиции к внешним нормам и правилам, имеет закрытые внешние границы и часто очень проницаемые внутренние границы. В таких семьях может возникать проблема верности, причем не супружеской, а верности семейным нормам и ценностям, своего рода цеховое или аристократическое братство, нарушение правил которого грозит остракизмом. Итак, на этой стадии жизненного цикла семьи проверяются границы семейной системы, экспортируемость норм, мифов, правил и игр.

7. Седьмая стадия жизненного цикла семьи связана со временем полового созревания у детей. Она начинается с периода пубертата у первого ребенка. Ведущая потребность ребенка в это время - построить свою идентичность, ответить на вопрос: кто я и куда иду. Ответ: "Я ребенок своих родителей" недостаточен для построения идентичности. Примеры ищутся вне семьи, среди сверстников и посторонних взрослых. Семья в это время должна решить важнейшую задачу: подготовить ребенка к сепарации, к самостоятельной жизни. Вот здесь именно та точка, где проверяется жизнеспособность и эффективность функционирования семейной системы. Если семья успешно справляется с этой задачей, то она проходит между Сциллой и Харибдой и выплывает на спокойный простор жизненного плавания. Рассмотрим этот период жизни семьи подробнее. Обычно период полового созревания у ребенка совпадает с кризисом среднего возраста у родителей. Это означает, что в то время, когда ребенок стремиться вырваться из под семейного влияния, хочет перемен своей судьбы или, хотя бы, течения жизни, его родители очень нуждаются в стабильности. Кризис середины жизни означает, что задачи, поставленные в молодости, решены: профессия выбрана и на профессиональном поприще достигнуты или не достигнуты некие результаты, семья создана, дети в значительной степени выращены, пора подводить пусть предварительные, но итоги. Делать это страшно, потому что итоги могут быть неутешительными. Одновременно становится ясно, что отпущенного на жизнь времени осталось не так уж много, силы убывают, признание себя неудачником кажется фатальным и неисправимым. Неудачные дети - хорошее извинение. "Я не сделал значительной карьеры, потому что у меня были очень трудные (больные) дети и много времени уходило на них". Для сохранения родительской самооценки детям лучше быть нежизнеспособными. Как видно, на этом этапе жизненного цикла интересы детей и родителей прямо противоположны.

Очень часто стабильность семейной системы прямо зависит от того, продолжают ли дети жить в родительской семье. Нередко за время совместной жизни дети научаются выполнять определенные психологические функции в семье, например, становятся медиаторами между родителями. Если дети уходят из семьи и, что еще хуже, становятся самостоятельными и успешными, т.е. не нуждаются во внимании и помощи родителей, то родители сталкиваются с необходимостью общаться непосредственно друг с другом, лицом к лицу. Чтобы можно было жить, необходимо решить массу проблем, которые накопились, пока в семье были дети.

Многие скандалы откладывались и превращались в памятники самим себе, годами не решались сексуальные проблемы и многое другое. Если не будет оправдания в виде детей, то все эти проблемы придется решать, что больно и неприятно, кроме того, возможно, приведет к разводу. Гораздо проще не позволять сепарацию, или позволять ее формально. Например, ребенок формально живет отдельно, учиться в колледже где-то в другом городе, даже женился, но по семейным критериям он еще не встал на ноги, не достиг требуемого уровня доходов, или не работает там, где семья считает, он должен был бы работать. Его неудачи - прекрасный стабилизатор для семьи. Они так же отвлекают время и силы остальных членов семьи, и позволяют не решать других семейных проблем. Если же ребенок, тем не менее, упорно движется к успеху, то есть масса способов заставить свернуть его с этого пути. Этому посвящена книжка J. Haley "Leaving home" (1980). Главный тезис заключается в том, что дезадаптивность и эксцентричность поведения молодого человека имеет защитный характер. Как только родительская семья сталкивается с тем, что ребенок готов к сепарации, она становится нестабильной и дезорганизованной. Учащаются конфликты, ухудшается самочувствие членов семьи. Это является сигналом для молодого человека, который сообщает ему, что его семье грозит опасность развала или, в лучшем случае, изменения структуры и привычных способов взаимодействия. Для того, чтобы сохранить все в прежнем виде, он развивает эксцентричное и дезадаптивное поведение. J.Haley считает, что любой член любой организации в аналогичном случае готов взять на себя роль стабилизатора с помощью нарушенного поведения. Помимо специфических нарушений поведения могут развиваться хронические заболевания, иногда психические. Если учесть, что в норме дети переживают своих родителей, то проблема стабилизации семьи, по крайней мере, до тех пор, пока живы родители, может быть решена.

Итак, эта стадия жизненного цикла семьи самая трудная для всех членов семьи, самая проблемная и мучительная. Здесь семья должна перестроить свои внешние и внутренние границы, заключить новый договор между всеми членами, научиться жить в измененном составе.

8. Восьмая стадия - это повтор третьей стадии, только члены диады находятся в другом возрасте. Дети выросли и живут самостоятельной жизнью, родители остались вдвоем. Эта стадия часто называется "стадией опустевшего гнезда". Хорошо, если до этой стадии жизненного цикла семья дошла без больших потерь, и люди с удовольствием проводят время друг с другом, сохранив радость от взаимного общения. Восьмая стадия - это опять стадия диады.

9. Девятая стадия жизненного цикла - это жизнь монады, одиночество, супруг умер, человек доживает свою жизнь один, так же как он жил в молодости, еще не создав своей семьи, только теперь это старый человек, у которого за плечами прожитая жизнь.

Жизненный цикл российской городской семьи значительно отличается от американской. Эти отличия связаны прежде всего с экономическими причинами, однако не малую долю вносят и культурные особенности сознания российских жителей. Главное отличие состоит в том, что в России практически не было отдельно живущих нуклеарных семей: во-первых, потому, что у большинства населения нет денег, чтобы купить себе отдельную квартиру или выстроить дом, во-вторых, жизнь большой семьей не считается тяжелой и неприятной. Ценность родственных отношений очень высока, и к любой пожилой женщине можно обратиться: "Бабуля" - это будет и уместно и вежливо." Сынок, помоги" или: "Доченька, спасибо тебе", которое мы слышим от незнакомых людей просто вызывает непрошеную слезу.

Знаменитое Сталинское: "Братья и сестры!" пришедшее на смену идеологии классовой борьбы, существенно повлияло на взрыв патриотизма во время Великой Отечественной.

Рассмотрим жизненный цикл российской семьи.

1. Первая стадия жизненного цикла - это родительская семья со взрослыми детьми. Молодые люди не имеют возможности пережить опыт самостоятельной, независимой жизни. Всю свою жизнь молодой человек - элемент своей семейной системы, носитель ее норм и правил, ребенок своих родителей. Обычно у него нет ясного представления о том, что было достигнуто в его жизни лично им самим, ему трудно выработать чувство личной ответственности за свою судьбу. Он не может проверить на практике те правила жизни, стандарты и нормы, которые получил от родителей и часто не может выработать свои правила. Self-made-man, т.е. человек, сделавший себя сам, - редкое явление.

2. На второй стадии жизненного цикла семьи кто-то из молодых людей знакомится с будущим брачным партнером, женится и приводит его в дом своих родителей. Это существенная ломка правил родительской семьи. Задача очень сложная - создать маленькую семью внутри большой. Молодые люди должны договориться не только друг с другом о том, как они будут жить вместе, по каким правилам. (См. вторую и третью стадии нуклеарной семьи) Они еще должны договориться с родителями, вернее передоговориться о том, как они будут ладить друг с другом. Патриархальные правила предлагают вариант такого договора: молодой супруг или супруга входит в большую семью на правах еще одного ребенка - сына или дочери. Родителей мужа или жены предлагается называть мама и папа. Тогда молодые супруги как бы и не супруги, а вновь обретенные брат с сестрой. Не всякая молодая семья готова к такому сценарию отношений. Хорошо, если супруги не готовы к этому вместе, гораздо хуже, когда к этому не готов кто-то один. Тогда один член пары хочет быть мужем или женой во-первых, а сыном или дочерью во-вторых, у другого же супруга приоритеты обратные. Конфликт, возникающий в этом случае, всем известен, и часто выглядит как ссора между свекровью и невесткой или между зятем и родителями жены. На самом же деле в основе его лежит конфликт ролевых приоритетов у супругов.

Новая подсистема прежде всего нуждается в сепарации, старая система, подчиняясь Закону гомеостаза, хочет сохранить все, как было. Т.о. создается парадоксальная ситуация: брак как бы есть, и в то же время его как бы и нет. Ситуация мучительная для всех. Например, в одной семье мать мужа держала свои вещи в стенном шкафу той комнаты, где жил молодой человек еще с той поры, когда он был ребенком. Когда он женился, она не изменила своих привычек, да и новый шкаф некуда было ставить, да и денег на новый шкаф не было. Мать заходила в комнату к молодоженам в любое время за своими вещами. Не удивительно, что молодые люди не смогли сохранить свой брак. Вторжение в жизнь молодых супругов совсем необязательно сопровождается конфликтными, плохими отношениями в семье. Одна нежная мать была очень рада женитьбе своего сына, и ночью приходила в комнату к молодым, разумеется без стука "чтобы полюбоваться на этих голубков".

3. Третья стадия семейного цикла связана с рождением ребенка. Это так же кризисный период для всей системы. Опять необходимо договариваться о том, кто что делает, и кто за что отвечает. В семьях с размытыми границами подсистем и невнятной организацией нередко плохо определены семейные роли. Например, не ясно кто функциональная бабушка, а кто функциональная мама, т.е. кто фактически осуществляет заботу, уход, выращивание ребенка. Часто эти роли спутаны, и ребенок - скорее сын или дочь бабушки, а не матери. Его собственные родители ребенку скорее старшие брат и сестра. Мать и отец - работают, а бабушка на пенсии. Она много времени проводит с ребенком, а при этом отношения матери и бабушки могут быть совсем не хорошими. Это обстоятельство не может не отражаться на ребенке. Нередко он включается в борьбу. Моя коллега М.Арутюнян рассказывала свой случай, прекрасно иллюстрирующий это положение. Семья обратилась по поводу плохого поведения девочки 11-ти лет, которая вела себя агрессивно по отношению к своей бабушке. Семья состояла из трех женщин: бабушки, матери и девочки - идентифицированного пациента. У бабушки и матери были тяжелые

конфликтные отношения. Однажды девочка заперла бабушку зимой на балконе и долго не пускала ее в комнату. После этого эпизода семья решила обратиться к психотерапевту. Когда мама рассказывала, как дочка обижает бабушку, глаза ее горели торжеством. Дочь совершила в жизни то, что мать не могла себе позволить.

4. На четвертой стадии появляется второй ребенок в семье. Как и в западном аналоге эта стадия достаточно мягкая, т.к. Она повторяет во многом предыдущую стадию и ничего кардинально нового, кроме детской ревности, в семью не вносит.

5. На пятой стадии начинают активно стареть и болеть прародители. Семья опять переживает кризис. Старики становятся беспомощными и зависимыми от среднего поколения. Фактически, они занимают позицию маленьких детей в семье, сталкиваясь, однако, чаще с досадой и раздражением, чем с любовью. Из стариков получаются нежеланные и нелюбимые дети, в то время как всем ходом предыдущей жизни они привыкли быть главными, принимать решения за всех, быть в курсе всех событий. Это стадия очередного передоговора, мучительная для всех. В культуре существует стереотип "хорошей дочери /сына/" - это тот, кто на старости лет поднесет своим родителям стакан воды. Те старики, у которых нет близких - достойны сожаления, т.к." некому подать им стакан воды" Упрек плохим детям: "Некого попросить подать стакан воды". То есть, в общественном сознании нет модели одинокой и самостоятельной жизни стариков. Считается недостойным позволить умереть своим старикам вне дома, поместить в дом для престарелых, во время болезни особой доблестью считается лечить старого человека дома не отдавать в больницу. Нередко этот период в жизни старших членов семьи совпадает с периодом полового созревания детей. В такой семье он проходит иначе, чем в нуклеарной. Могут возникать коалиции стариков с подростками против среднего поколения, например, старики покрывают поздние отлучки и школьные неуспехи подростков. В то же время у среднего поколения есть хорошая управа на подростков. Больные старики в доме требуют ухода и присмотра, эту обязанность вполне можно передать подросткам, привязав их к дому, лишив вредной уличной компании, замедлив процесс построения их идентичности. Неудивительно поэтому, что дети, сильно нагруженные младшими детьми или больными стариками, вырастают более инфантильными и социально безграмотными, чем свободные от семейных обязанностей.

6. Шестая стадия повторяет первую. Старики умерли и перед нами семья со взрослыми детьми. Нередко это минимально возможный размер российской семьи. Каким образом могут происходить психотерапевтические воздействия на семейную систему? Уместно вспомнить принцип фон Берталанфи "Если система состоит из N элементов, то существует N-1 путей изменения". Чем больше семья, тем легче в ней происходят изменения. Для того, чтобы воздействия были эффективными необходимо соблюдать несколько условий. Одно из самых главных условий - умение мыслить системно, видеть круговую причинность событий и поступков.

Семейный психотерапевт должен находиться за границами системы. Необходимо соблюдать нейтральность - эмоционально не присоединяться ни к одному человеку в семье. Как только теряется нейтральность, психотерапевт невольно попадает внутрь системы. Психотерапевт должен находиться на таком "расстоянии" от системы, чтобы иметь возможность наблюдать не только внутрисистемное взаимодействие, но и взаимодействие системы со средой.

"Результат" (в смысле изменения состояния системы по прошествии некоторого времени) задается не столько исходными условиями, сколько природой процесса или параметрами системы. Фон Берталанфи так описал это свойство: "Открытая система может достичь устойчивого состояния, независимого от исходных условий, и определяемого только параметрами самой системы". Из этого свойства можно сделать еще один вывод. Различные исходные условия системы могут давать один и тот же результат.

Последние десятилетия двадцатого века были отмечены активно осуществлявшейся методологической и теоретической работой, приведшей к тому, что само понятие системного подхода в терапии претерпело существенные изменения, а перечень системных терапевтических направлений пополнился рядом новых терапевтических подходов.

С одной стороны, эти подходы определенно являются системными, а с другой - их методологическая и, соответственно, методическая база явно отлична от классической системной cемейной терапии. Речь идет, прежде всего, о краткосрочной ориентированной на решение терапии и нарративном подходе. В основе этих подходов, развитых в них техник, лежит системная методология, которая может быть определена как постклассическая. Соответственно, эти подходы выступают как постклассические системные подходы. С самой общей точки зрения системный подход в терапии означает рассмотрение симптома, или проблемы в контексте системы взаимодействия, в которую включен его носитель.

Для классической системной семейной терапии - это общее положение конкретизируется в рассмотрении симптома, "заявленного" семьей, в контексте системы внутрисемейного взаимодействия. Таким образом, именно рассмотрение семьи как системы, с учетом всех вытекающих из этого закономерностей делает ССТ собственно системным подходом.

Новый постклассический системный подход выражается в том, что в качестве системы, в границах которой рассматривается симптом, выступает сама система терепаевтического взаимодействия с двумя условно выделяемыми подсистемами - терапевтической и клиентской.

Этот поворот оказался осуществлен благодаря тесной взаимосвязи процесса "внутреннего развития" системной семейной терапии с идеями, развивавшимися за ее рамками - постклассической рациональности, современной кибернетики, постмодернизма, поструктурализма. В качестве исходного "внутреннего" импульса выступил "слом" границы между терапевтом (ами) как "субьектом" терапевтического воздействия и семьей - клиентской системой - как "обьектом" терапевтической диагностики и воздействия, существующего в классической терапии.

Теория ССТ, основываясь на кибернетической теории Людвига фон Берталанфи, описывает семью как систему, в своей жизнедеятельности реализующую две основные тенденции - развития и гомеостаза. При этом симптоматическая семья рассматривается как та, в которой тенденции к сохранению "статуса кво" оказываются в силу ряда причин преобладающими. Именно это положение, чрезвычайно важное в изучении семьи, оказывется в тоже время "поддерживающим" классический позитивистский рационалистический подход собственно в терапии поскольку:

1) предполагает рассмотрение семьи в процессе терапии как некоего статичного объекта, параметры которого могут быть объективно описаны независимо от самого факта взаимодействия с ним, и эти параметры до и после взаимодействия различаются только "на эффект" терапевтического воздействия;

2) рассматривает состояние системы на момент завершения работы как жестко и однозначно детерминированное осуществленным терапевтическим воздействием;

3) описывает само терапевтическое воздействие как полностью поддающееся произвольному контролю терапевта и "вычерпываемое" рефлексией терапевта.

Постклассический системный подход принимает во внимание все сложности, связанные с включенностью в этот процесс "внутренних структур" клиентов, их собственного видения проблемы, "встречной поведенческой активности, порождаемой этим видением, "внутренних понятийных структур" терапевта, осуществляемой клиентами интерпритации "содержания внутренних структур терапевта по их поводу" и т. п.

В постклассических ситемных подходах на первый план выступил тот факт, что полная независимость терапевта от семейной системы в терапевтическом взаимодействии, непроницаемость границ между ними, является полезным в рамках классической системной терапии, но условным исходным допущением. То, что в классической схеме предстает как линейное независимое воздействие терапевта на клиентскую систему является во-первых, сложно опосредованным самим "объектом воздействия" и всем контекстом его жизни, а во-вторых, является более "широким" или сложным по своему составу воздействием, нежели это представляется и может быть развернуто в рефлексивной схеме классического терапевта. Это происходит потому, что воздействие оказывается на живую, обладающую "встречной сознательной активностью", а не механическую систему и при этом, само воздействие оказывается живой системой.

Существенную роль в развитии этого понимания сыграл Грегори Бэйтсон. "Если вы пинаете камень, он движется с энергией, которую он получил от вашего пинка. Если вы пинаете собаку, она движется с энергией, которую она получает от своего метаболизма" - писал Бейтсон. Отсюда вариативность ответа, приводящая к тому, что в качестве ответной реакции мы можем получить, например, скуление, уползание на брюхе, ответную агрессию и т. д. Таким образом, полученный ответ не может быть однозначно связан с тем, что понимается нами самими как произведенное воздействие. Строго говоря, мы не знаем, что именно послужило причиной такого, а не иного ответа живой системы. Наш ответ на ее реакцию в свою очередь будет не линейным и однозначным, а заданным нашим "внутренним видением ситуации", опытом, оценкой контекста и т.д и т.п. Таким образом, Грегори Бейтсоном была высказан идея о том, что взаимодействие живых систем, должно рассматриваться не как процесс описываемый в физических терминах, а как сложное информационное взаимодействие, или обмен текстами. При этом "единицей информации является различие". Все это приводит к тому, что классические атрибуты системы, известные из общей теории систем, которой для классического системного терапевта выступает семья, оказываются атрибутами самого терапевтического взаимодействия (Стив де Шезер, 1991).

Не семья как система, а собственно терапевтическое взаимодействие как система характеризуется:

Целостностью - изменение в одной части системы взаимодействия неминуемо ведет к перестройке всей системы терапевтического взаимодействия - например, изменение видения ситуации клиентами, ведет к изменению их поведения, оно, в свою очередь, к изменению видения клиентов терапевтом, изменяет поведение терапевта, в свою очередь изменяется видение клиентами самих себя и т.д. При этом ни один из элементов не может быть понят как выступающий причиной другого и наоборот.

Нонсуммарностью - реальность возникающая в терапевтическом взаимодействии не может быть сведена к простой сумме условно выделенных элементов этого взаимодействия, например к сумме наблюдаемых воздействий-реакций. Терапевтическое взаимодействие предстает как особая реальность, особенности которой не могут быть выведены из качественного анализа, например, клиентов как "элементов" этого взаимодействия или качеств терапевта самих по себе и их "простой суммы".

Эквифинальностью, мультифинальностью - нельзя конечный результат терапии однозначно связать с начальным состоянием системы (как это, например, происходит в классических подходах, строящих на основании оценки семьи прогноз достижимости или недостижимости изменений). Вместе с тем к схожему конечному состоянию могут приходить системы с различными начальными параметрами (например, одно и тоже терапевтическое предписание может появиться в результате развития взаимодействия с клиентскими подсистемами с разными начальными состояниями).

Циркулярная зависимость, нон-линейность - ничему конкретно в терапии мы не можем приписать значение решающего воздействия, не можем утверждать, что конкретное воздействие линейно привело к эффекту, что некая последовательность воздействий обеспечила его. Мы не знаем, привело бы устранение какого-либо элемента терапевтического взаимодействия к другому результату, мы не знаем, как сказалось развитие событий после взаимодействия в терапии.

Мы можем просматривая пленку, увидеть все, что происходило на терапии, но мы не можем точно связать эффект с чем-то конкретным. Взаимодействие в терапии и его эффекты включены в циркулярный процесс взаимодействия. Этот учет сложности реального взаимодействия живых систем приводит к иному пониманию терапевтических задач и логики целенаправленной организации процесса терапевтом. На первый план вышли следующие положения. Если семейную систему нельзя замкнуть границами, относительно которых терапевт является внешним для этой системы, то приходится отказаться от возможности рассмотрения терапевтом семьи как полностью "операционализированного" в процессе терапии объекта. Становится невозможным пренебречь тем фактом, что реальное состояние семейной системы не может быть полностью "проконтролировано" терапевтическим процессом. Оно определяется сложной совокупностью факторов, которые не могут быть описаны подобно воздействию на физический объект линейной причинно-следственной связью. Всю систему взаимодействий, в которую включена семья, в том числе и подлинное содержание терапевтического взаимодействия, нельзя "проконтролировать". Нельзя линейно представить множественные циркулярные зависимости в терминах причинно-следственной связи.

Это означает, что в представление о процессе терапии как направленного на изменение процесса, необходимо исходно включать допущение об этих возможных изменениях как происходящих независимо и параллельно или "побочно" осуществляющемуся целенаправленно терапевтическому воздействию. Вместо того, чтобы рассматривать побочные терапии факторы и процессы как " шум", затемняющий "чистоту терапевтического эксперимента", эта сложная динамика функционирования и изменения семьи оказывается включена, учитывается и используется терапевтом.

Допущение о происходящих постоянно изменениях, о собственной активности клиентской системы, участии не контролируемых воздействующих факторов, стала рассматриваться не как случайная вариативность, а как важная основа собственно терапевтической работы. Это выразилось в свойственной обоим постклассическим подходам логике работы, заключающейся в установке на выявление всех существующих "исключений" из проблемного поведения и функционирования клиентов. Ищутся как прошлые, так и актуальные отклонения от проблемного способа поведения (в нарративной терапии это реализуется через поиск и "накопление" терапевтом тех эпизодов и жизненных ситуаций, которые клиенты воспринимают как отличные от проблемных, та же техника используется и в кратосрочной терапии), которые могут быть включены "в актив" желаемого изменения.

Предметом основного внимания терапевта в подходе к проблеме оказывается не совокупность "объективных фактов функционирования и взаимодействия клиентов", выявляемых в процессе анализа получаемой от клиентов информации и объективного наблюдения, позволяющая сделать заключение о причинах и "содержании" проблемы. Им является собственно вся эта информация, рассматриваемая как текст, предъявляемый клиентами в терапевтическом взаимодействии.

Дело в том, что терапевт в этом подходе лишается возможности иметь дело с проблемой как с объективной реальностью. Проблема клиентов является для него именно текстом, а не объективным фактом (совокупностью фактов), доступным "привилегированному" независимому взгляду психотерапевта Точно также представление терапевта об объективно необходимом результате - достижении определенной, "функциональной" системы взаимодействия в семье имеет статус лишь одного из возможных представлений о необходимом для этой семьи изменении. Таким образом, данный подход исходит из снятия оппозиции между клиентским и терапевтическим видением ситуации как "наивным" и "экспертным".

Теоретически это связано с учетом того, что никакой беспосылочный взгляд на клиентскую систему невозможен, поскольку терапевт имеет дело лишь с собственным восприятием ситуации клиентов и обработкой предоставляемой ему семьей информацией и никогда - с фактами "как они есть".

На первый план выходит давно освоенное в постклассической рациональности, имеющей дело с "природой разума" понимание, что "в известном смысле в природе нет фактов, или … в природе есть бесконечное множество потенциальных фактов, из которых суждение выбирает несколько, и те становятся фактами в силу этого акта выбора" (Бейтсон, стр. 446). Все утверждения о реальности имеют статус именно одного из вариантов описания или интерпретации (проверка "объективности" которой возможна только в границах сделанных исходных допущений).

Это напрямую пересекается с идеями постмодернизма как следствием широкого освоения новой постклассической ситуации, порожденной в современном естествознании. Как известно, постмодернизм исходит из принципиального равенства всякой системы высказываний о реальности. В этом смысле иерархически клиентский и терапевтический тексты равноценны. А если это так, то нет методологического основания, позволяющего "проводить в жизнь терапевтический текст" как наиболее адекватный, объективный и т.д.

Прагматически эта позиция позволяет преодолеть сложность, которую создает классическое противопоставление клиентского текста терапевтическому. В классической логике работы происходит противопоставление двух, порожденных принципиально разными основаниями текстами. Существенная часть терапевтических усилий тратится на "преодоление" клиентского текста терапевтическим, что квалифицируется как "сопротивление клиентской системы".

Кроме того, оказывается необходимым учитывать те следствия, которые порождаются рассмотрением терапевтом семьи как "объективно" проблемной и исходным "фиксированием" ее в этом статусе. Учитывается тормозящее влияние "внутренних структур" терапевта осуществляющего терапевтическое взаимодействия с таких позиций, а также множественных гипотез, "встречно" порождаемых семьей в этой ситуации, на сам процесс изменения. Логически все это противоречит общей направленности терапии к изменению, которое может опираться именно на "непроблемные" возможности и потенциал семьи.

В новых подходах основная задачей терапевта становиться не осуществление сложной аналитической диагностической процедуры и экспертной интерпритации проблемы, а необходимость оставаться на уровне данного клиентского текста, не используя его лишь в качестве материала для "экспертной" аналитической работы. То же касается и представления о необходимом терапевтическом эффекте, т.е. порождения "непроблемного текста". Задача терапевта выявить или способствовать построению клиентами собственно непроблемного текста, который и структурирует терапевтический процесс.

Классическое и постклассическое отношение к предъявляемой клиентами продукции может быть более точно понятно из сопоставления структуралисткого и поструктуралисткого подходов (де Шезер, 1994). Классическая системная терапия представляет, по сути, реализацию структуралисткого подхода. Структуралистский подход предполагает, что любая единица сообщение или текста клиентов рассматривается не самоценно, а как референт другого, стоящего за его обозначением объекта. При чем эта связь не прямая и требует специальной аналитической работы. В этом смысле классический системный подход предполагает обязательное построение на основе получаемой от клиентов информации, профессионального и принципиально отличного от "житейского", видения клиентской ситуации. Вся эта информация, любое сообщение семьи интерпретируется, например, в терминах структурных нарушений, повторяющихся паттернов, скрытых мифов и т.п. Поструктурализм утверждает самостоятельное и безотсылочное отношение к тексту, который самоценен. В данном контексте это означает, что вся необходимая информация о проблеме и ее границах содержится в клиентском тексте. Терапевт не может расширять проблемность своим аналитическим видением. Проблема имеет те границы, которые установлены самим клиентом, по той простой причине, что видение терапевта является лишь одним из возможных, а не неким единственно объективным видением.

Это так и в смысле "содержания проблемы", и в смысле "необходимого решения", необходимой клиентами жизненной ситуации, которая должна быть получена в результате терапии.

Неравнозначность включенных в терапевтическое взаимодействие текстов, их иерархия тогда определяется только одним - предпочтением клиентов. Очевидно, что в ситуации направленности на желаемое клиентами изменение привилегированным здесь выступает устраивающий клиента, наиболее комфортный клиенту текст - его представление о непроблемном, желаемом. Задача терапевта - обнаружение, способствование выявлению, максимальное расширение и уплотнение этого текста. Этому служат техники "уплотнения" "новых или непроблемных историй" в нарративной терапии, построение картинки непроблемного существования в результате "чудесного вопроса" в краткосрочной терапии, техники поиска исключений, пошаговых изменений и т.д. Собственно терапевтическая задача тогда состоит в способности терапевта выделять этот желаемый текст, собирать "факты", позволяющие уплотнить этот текст, организовывать такое функционирование клиентов, которые бы соответствовали этому желаемому тексту.

Еще одно важное положение - невозможно прямое физическое воздействие на систему как она есть - реально любое воздействие является сложно опосредованным и включающимся в циркулярные зависимости терапевтического взаимодействия (рамки которого, строго говоря, нельзя ограничить самим "очным" взаимодействием). Учитывается, что мы не можем линейно развернуть все на что, оказывается воздействие и все, что является таковым.

Достижение терапевтического изменения понимается в этой ситуации в самом общем виде как внесение "различия, которое порождает различие" (Грегори Бейтсон). Речь идет о том, что основой всякого поведенческого изменения во взаимодействии живой системы с реальностью является значимое различие в восприятии ею этой реальности. И наоборот - необходимо заметить, что грань между поведенческим фактом и "внутренним видением" стирается, поскольку они взаимозависимы. Все это составляющие текста. В самом деле, основой изменения восприятия клиентами самих себя выступают определенным образом интерпритируемые "факты их собственной жизни", в то время как иное восприятие себя способствует иному поведению, что в свою очередь меняет восприятие себя и т.д.

Речь, по сути, идет о внесении такого значимого различия в клиентский текст, которое способно запустить процесс преобразования его из проблемного в непроблемный на всех уровнях. Это внесенное различие с одной стороны должно быть генетически родственным клиентскому тексту, а с другой - должно быть именно различием. Этот принцип точнее помогает понять метафора, предложенная Стивом де Щезером (1981) - метафора бинокулярного зрения. Передача информации на сетчатку левого и правого глаза, позволяет создавать объемное видение предмета. Если изображения правого и левого глаза полностью совпадают, восприятие предмет теряет объемность, становиться плоским. Если слишком разняться - то восприятие попросту невозможно. Если клиентский текст и вносимое терапевтом представление о функциональности слишком разняться, если это "тексты" порожденные различными основаниями - речь идет либо о невозможности терапевтического контакта и взаимодействия, либо о "борьбе" текстов. Если слишком сопадают - нет того необходимого различия, которое может породить полезно иное восприятие реальности со всеми вытекающими последствиями, т.е. обеспечить терапевтический эффект.

Таким образом, перед терапевтом с одной стороны стоит задача изморфности (проверка любого непроблемного эпизода как действительно такого в сточки зрения клиентов в нарративной терапии; чудесная ситуация на языке реальной жизненной ситуации клиентов в краткосрочной терапии). С другой - задача сохранения нейтральности, что в данном контексте означает именно способность внести в клиентский текст "различие, порождающее различие", Потеря нейтральности - это поглощенность терапевта проблемным текстом клиентов, либо увлеченность своим "разрешающим проблему". При этом возникает задача специального контроля терапевтом прежде всего своей способности видеть ситуацию в контексте возможного, и желаемого самими клиентами, изменения. Таким образом, задача терапевта - максимальное присоединение к желаемому изменению (с внимательным отслеживанием возможной динамики желаемого), с максимальной способностью сохранять видение проблемного текста как относительного, одного из возможных. (Подобно тому, как классический терапевт должен удерживаться от линейной интерпретации симптома и видеть его в системе циркулярного взаимодействия).

(В краткосрочной терапии эта логика работы претерпевала развитие. Начальным этапом в краткосрочной терапии была работа по выделению "внутренних структур - фреймов" как опосредующих проблемное поведение и определяющих его. Далее производилось позитивное и в тоже время правдоподобное, приемлемое для семьи переопределение этих понятийных структур, при этом приемлемое в свете предполагаемых желаемых клиентами изменений. На этой основе могла быть произведена терапевтическая интервенция, состоящая как собственно в переопределении проблемных паттернов, так и создание таких поведенческих предписаний, которые бы соответствовали этим позитивным внутренним структурам клиентов и технически были приемлемы для семьи.

Развитие методологии привело и к более экономным приемам (что, впрочем, тоже скорее циркулярная зависимость). Была разработана процедура выявления и фасилитации собственного текста, представляющего желаемую ситуацию, в котором самими клиентами порождались непроблемные поведенческие паттерны ("чудесный вопрос") Более того пошаговое шкалирование позволило получать и необходимые поведенческие паттерны, касающиеся каждого необходимого этапа изменения. На этом строится процедура поиска и уплотнения непроблемных историй в нарративной терапии).

Таким образом, постклассические системные подходы представляют собой метологическое развитие системного подхода в психотерапии - его проекцию на сам процесс психотерапевтического взаимодействия. Именно этим определяется специфика методической и технической составляющих этих, как их иногда называют, постмодернистских направлений. Осознания этого важно для понимания этих новых терапевтических техник и их эффективного использования.

Примечания

¹⁾ См. Арутюнян М. Ю. "Маленький Ганс" как случай семейной терапии. Журнал практического психолога 2001, № 1-2. Прим. Ред.

²⁾ Прагматический выход этой теории не сводится к тому, что в привычном смысле является коммуникацией, так теория оказывается применимой и к анализу аспектов коммуникации экзистенциального уровня (человека с жизнью, со смыслом и т.д.) Относительность представления об общении где есть равные "материализованные" участники, так и представления об общении как только о вербальном общении.