В статье рассматриваются наиболее типичные трудности, с которыми сталкивается начинающий психолог-консультант. Эта тема актуальна для меня, так как именно начинающим терапевтом я и являюсь и сталкиваюсь с различными трудностями в психологической работе изо дня в день. Согласно некоторым исследованиям, становление профессиональной идентичности консультанта и психотерапевта представляет собой сложный, многообразный процесс, имеющий свою специфику, определяемую первыми шагами молодого специалиста. Разные авторы выделяют различное количество этапов становления мастерства терапевта (Хамитова, 2005).  Каждый из них имеет свои трудности. Рассматриваемые в предлагаемой работе трудности характерны для первых этапов профессионального развития. Представляется важным рассмотреть конкретные трудности, с которыми сталкивается каждый начинающий специалист на личном примере и опыте первых шагов коллег. Важно эти трудности осознать и оценить, это даст шанс молодому терапевту справляться с ними по мере появления.

Трудности с валидностью запроса (с чем пришел клиент на самом деле).

Обычны ситуации, когда клиент приходит со своим запросом, но психологу становится очевидно, что его запрос носит поверхностный характер, на самом же деле проблемообразующий фактор заключается совсем не в том, с чем пришёл клиент. Сразу возникает 2 вопроса: 1) какая проблема существует на самом деле?  2) как начать работать по гипотезе психолога, учитывая, что у клиента другой актуальный запрос? Например, приходит родитель с проблемой непослушания ребенка и вопросом: «Как заставить его слушаться?» (актуальный запрос клиента),  а системному психотерапевту становится ясно, что определяющим фактором данного поведения ребенка является деструктивность супружеских отношений (переформулированный запрос). 

• Трудности выбора верной гипотезы. Трудности определяются двумя основными факторами:
• неясность алгоритма формирования гипотезы;
• парадоксальность ситуации, связанная с трудностями выбора метода терапии из множества известных (изученных на данный момент).

С одной стороны, на данном этапе освоения профессии и становления мастерства психотерапевтом ещё не выработан собственный алгоритм формирования верной гипотезы при отсутствии академического алгоритма.

С другой стороны, трудно выбрать и самый подходящий метод терапии из множества уже освоенных в процессе академических занятий, учитывая, что каждый подход заключает в себе большое количество гипотез.

Трудности, обусловленные недостатком или отсутствием супервизирования каждой сессии преподавателями (Как верно оценить свои действия?).

На начальном этапе деятельности молодого специалиста по окончании каждой проведенной сессии возникает множество вопросов: удалось ли присоединиться к семье, верно ли выбрана гипотеза, не было ли потери нейтральности, что предпринимать дальше в процессе терапии и прочее. Тогда как несомненная польза бывает не только при обсуждении с педагогами, но и с молодыми коллегами.

Случаются ситуации, когда клиент прерывает терапию - просто не приходит. Точную причину выявить не представляется возможным без помощи опытного профессионала. Уверенности в собственных предположениях не хватает.

Трудности определения достигнутого результата:

•   неимение четких критериев оценки своих действий;
•   ситуации с отсутствием обратной связи от клиента.

Трудно определить четкие критерии результата терапии. Приходится полагаться на интуицию и  некие признаки, которые на первый взгляд кажутся важными. Положение дел усугубляет недостаток обратной связи  от клиента, иногда существенный. Более того, оценка клиента субъективна, это мешает понять действительное положение вещей.  

Чтобы проиллюстрировать классифицированные мной на группы трудности, я расскажу один из своих терапевтических случаев, далеко не самый удачный.

Итак, ко мне на бесплатный прием обратилась семья, состоящая из родителей и троих детей. Семья переехала из одной из восточных стран 13 лет назад. Гражданства и прописки не имеет. Отец обеспечивает семью, мама занята воспитанием детей и домашним хозяйством, но ни писать, ни читать в отличие от мужа не умеет, хотя и разговаривает по-русски. За 13 лет жизни в России ни разу не работала, подруг не имеет. Несколько лет назад умер родной брат Надира, который жил вместе с ними, не работал, со слов жены был дисфункциональным, но значимым для брата.

Обратились с проблемами младшего сына Абдулы 5-ти лет. Мальчик практически не разговаривает, иногда в неразборчивом тексте можно услышать отдельные русские слова. Он не слушается родителей, устраивает истерики, когда ему что-то не нравится,  добиваясь от родителей своего.   В сад ребенка не берут, так как он неуправляем.

До меня с ребенком работала психолог, который сообщила, что супруги друг другом сильно недовольны: он недоволен её несоциализацией, она его невключенностью в семью и проблемы сына. Меня попросили подключиться как семейного терапевта в связи с тяжестью случая.

Трудности с валидностью запроса (с ем пришел клиент на самом деле).

Ко мне на первую сессию пришли супруги. Они говорили о том, как им тяжело с ребенком и просили сделать с ним что-нибудь. Пытаясь понять, как симптоматичное поведение ребенка помогает семье сохранить стабильность, я расспрашивала их о том, как строится их взаимодействие, как давно появился симптом, как взаимодействовала семья, когда был жив брат Надира, чем бы занималась Лейла, если бы Абдула не болел и пр.  Родители настаивали на том, что между ними все в порядке, изменений в их семье после смерти брата нет, и дело лишь в ребенке.

Как говорилось выше, возникает 2 вопроса:

1) какая проблема существует на самом деле?  В самом ли деле поведение ребенка лишь органическое отклонение (хотя доказательств этому нет, но родители говорят, что он болен.)

2) как начать работать по гипотезе психолога, учитывая, что у клиента другой актуальный запрос? Моя главная гипотеза: определяющим фактором данного поведения ребенка является деструктивность супружеских отношений. Как расспрашивать об их супружестве, когда их интересует лишь совет в переделывании сына?

Трудности выбора верной гипотезы.

Итак, симптом работает на сохранение системы и дисфункциональное поведение мальчика – это способ сохранить родительскую семью? Или его поведение – это замена дисфункционального дяди? Или что-то ещё?

Пытаясь получить подтверждение какой-либо из гипотез, я попыталась провести циркулярное интервью. Жена старалась отмалчиваться на мои вопросы о том, что она делает, когда Надир укладывает сына с собой в постель, а ей это не нравится; Надир сказал, если бы Абдула не болел, вы бы все равно сидели дома, вы тоже так считаете? Интервью шло с огромным напряжением. Я не могла понять, что я делаю не так.

Трудности, обусловленные недостатком или отсутствием супервизирования проведенных сессий преподавателями; (как точно оценить свои действия?).

Лишь месяц спустя, обсуждая этот случай на занятии, опытный педагог рассказала мне, что я нарушила семейный порядок мусульманской семьи, где главенствует мужчина, и женщина практически не имеет своего мнения, воздействия необходимо было производить через мужа. По существу циркулярное интервью было применено крайне неуместно.

Во время всё той же первой встрече мне постоянно хотелось остаться с Лейлой наедине. Меня озадачивало это желание, так как для системного терапевта нужны веские основания, чтобы встретится с супругами раздельно, у меня таких оснований  не было. Вскоре я поняла своё чувство. После сессии, когда супруги одевались в прихожей, ко мне  в кабинет, где я с психологом обсуждала проведенную встречу, зашла Лейла и сказала, обратившись к другому психологу и ко мне: «Я же говорила Вам, что муж меня  не понимает, и вообще он такой…» и ушла. Тут я осознала, что теперь я в коалиции с женой. Что делать?

На следующую сессию Надир не пришел, была лишь мама с ребенком. Но зайти в кабинет они так и не смогли, Абдула устроил истерику, и мама была вынуждена повести его домой. Для меня очевидная манипуляция. Цель следующей встречи определили как научение мамы последовательности в действиях и тому, как надо заниматься с ребенком. Во время этой сессии Лейла то и дело рассказывала о том, как она устала, как плох муж, и как ей тяжело. Я была изумлена, на тот момент я не понимала, почему она не сказала всего это на той первой сессии. Тогда я ещё не знала об особенностях мусульманских семей (она и не могла тогда всего этого сказать при муже). Лейла принесла по нашей просьбе медицинскую карту Абдулы. После её ухода, прочитав карту, я обнаружила у ребенка диагноз: расстройство личности с аутичными компонентами». Родители не сказали об этом ни слова.

Заручившись рекомендацией о том, что ребенок должен спать в своей постели, а не с отцом, она отправилась домой. Через неделю я позвонила Лейле, так как она не пришла на встречу. Она сообщила, что сказала мужу, что если ребенок не будет спать в своей постели, к психологам она больше не пойдёт, так как не видит смысла ходить, и не выполнять рекомендации. Абдула уже неделю спал у себя в постели. Голос её был радостен, она делилась достижением. Этот разговор был последним. Больше эта семья не пришла.

Трудности определения достигнутого результата.

За неимением четких критериев результата, оценить свои действия самостоятельно не представляется возможным. В данном случае нет  возможности опереться и на обратную связь клиентов, так как они просто перестали ходить.

Данный случай был выбран мной, так как в нем ярко высветились все перечисленные трудности. В большей или меньшей степени они встречаются во всех терапевтических случаях начинающих психологов-консультантов.

В целом, обсуждаемые трудности первых шагов психолога-консультанта – процесс  объективный. Для их преодоления важен первый шаг -  их осознание, что предопределит успешность дальнейших действий по их устранению и формированию терапевтической позиции.  Подскажет, на что обратить особое внимание, укажет пути для дальнейшего совершенствования себя как профессионала.